О помиловании «искупивших кровью»

СПЧ РФ «следит за вызывающими общественный резонанс случаями помилования осужденных, принимающих участие в спецоперации» — заявил глава Совета Валерий Фадеев, комментируя помилование Владислава Канюса, который был приговорен к 17 годам колонии за убийство 23-летней Веры Пехтелевой. А как тут «не следить», когда отец убитой девушки рассказал в интервью:

«Приговор обязал его [Канюса] выплатить в качестве компенсации морального вреда 4 млн рублей потерпевшим — по 1,5 млн родителям, 1 млн — ее дяде, а еще 200 тысяч рублей государству за адвокатов по назначению. Указ президента избавил его и от этих обязательств, о чем нам уже доложили судебные приставы». А мама Веры Пехтелевой высказалась ещё более жёстко: «Мой ребенок, извините, гниет в земле. Я лишена жизни. Это плевок в мой адрес…»

Что же теперь со всем этим делать? Тот же глава СПЧ Фадеев отметил, мол, не видит целесообразности каких-либо изменений в процедуре помилования, если подобные случаи останутся единичными («Если!»). Но хотя бы сказал, что «понимает обеспокоенность людей этим вопросом».

А вот пресс-секретарь президента Дмитрий Песков обошёлся как обычно: «Существует определенная практика, которая реализуется, и, насколько мне известно, в этой практике никаких исключений нет. Точнее, есть исключения, но они не касаются темы резонансности того или иного дела. Это не моя прерогатива об этом говорить в деталях, поэтому я не могу ответить на этот ваш вопрос».

Наверное, Песков не всегда успевает читать то, что подписывает его непосредственный начальник.

Например, Указ Президента РФ № 787 «О некоторых вопросах деятельности комиссий по вопросам помилования на территориях субъектов Российской Федерации» (вместе с «Положением о порядке рассмотрения ходатайств о помиловании в Российской Федерации»). Где в 21 пункте русским по белому значится, «При рассмотрении ходатайства о помиловании принимаются во внимание»: а) «характер и степень общественной опасности совершенного преступления». И особенно другой подпункт — и) «мнения потерпевших или их родственников относительно возможности помилования».

Отдельно хотелось бы сосредоточиться вот на чём — как по заказу стали появляться материалы, что сейчас «то же самое», что и «тогда».

Понятно, что просмотр сериалов вроде «Штрафбата» даром не проходит, поэтому сложно объяснять — не уголовники ту войну выиграли. За 1941−1945 годы (НЕ одновременно) на всех фронтах Великой Отечественной войны в Вооруженных Силах СССР по наименованиям, согласно официальному Перечню № 33, было образовано 65 отдельных штрафных батальонов и 1048 отдельных штрафных рот. НО! Примерно третья часть из них были созданы путем переименования уже имевшихся, так что под разными наименованиями в разное время числились одни и те же штрафные подразделения. Иногда вновь созданные штрафные части расформировывались уже через несколько месяцев.

За всю Великую Отечественную через вооружённые силы СССР прошло 34.476.700 человек. «Штрафников» из них, по одним подсчётам (исследователей Г. Ф. Кривошеева и А.В. Кирилина) — 1,24%. По другим (утверждается, что они не всех приняли во внимание) в два раза больше, то есть около 2,5%. Но ведь одно дело — проштрафившийся военнослужащий (по приговору трибунала), либо гражданский мелкий воришка. И совсем другое, например, грабитель-рецидивист или насильник со стажем.

Из «Постановления Пленума Верховного суда СССР № 2/3/у от 22 января 1942 года: «Осуждение лиц, совершивших уголовное преступление, к лишению свободы на срок не свыше двух лет без поражения в правах не является препятствием к призыву или мобилизации этих лиц в Красную Армию или Военно-Морской Флот». Ещё раз — подразумеваются «не тяжёлые статьи» УК, а со сроком «не свыше двух лет».

Справедливости ради, летом 1942 года военная обстановка резко ухудшилась, поэтому суды стали направлять на фронт осужденных и по другим статьям УК, проявивших «особую настойчивость», пропуская иногда «тяжёлых». Это отнюдь не способствовало укреплению «боевого духа и воинской дисциплины», поэтому таковых случалось даже «разворачивали» обратно — досиживать.

А потом появился Приказ № 004/0073/006/23сс

— Проверкой установлено, что судебные органы в ряде случаев необоснованно применяют отсрочку исполнения приговора с направлением осужденных в действующую армию…

В целях устранения указанных недостатков и упорядочения практики передачи осужденных в действующую армию — приказываю:

Запретить судам и военным трибуналам применять примечание 2 к статье 28 УК РСФСР (и соответствующие статьи УК других союзных республик) к осужденным за контрреволюционные преступления, бандитизм, разбой, грабежи, ворам-рецидивистам, лицам, имевшим уже в прошлом судимость за перечисленные выше преступления…

По остальным категориям дел при решении вопроса об отсрочке исполнения приговора с направлением осужденного в действующую армию судам и военным трибуналам учитывать личность осужденного, характер совершенного преступления и другие обстоятельства дела.

Заместитель Народного комиссара обороны СССР, Маршал Советского Союза А. Василевский, Народный комиссар внутренних дел СССР Л. Берия, Народный комиссар юстиции СССР Н. Рынков, Прокурор СССР К. Горшенин (конец цитаты).

Видите: «учитывать личность осужденного, характер совершенного преступления и другие обстоятельства дела».

И ещё нюанс — попавшее в штрафники некоторое количество осужденных по «тяжким статьям» УК из-за «необоснованного применения», не освобождались через полгода, а переводились по «мере искупления» в обычные части и довоёвывали уже там (со всеми рисками «не вернуться» совсем).

Так что, «не то же самое», цитирую недавние сообщения СМИ: «Осужденного за убийство после ссоры в родительском чате (помните, этот нашумевший случай?), вернувшегося после участия в СВО в Волгоград, задержали по новому делу… Он писал сообщения судье федерального суда с угрозами о насильственных действиях».