10 лет Крымской весны: «Что такое Майдан мы поняли, когда наших ребят из „Беркута“ постреляли»

Десять лет назад, 11 марта 2014 года, Верховный Совет Крыма и Севастопольский городской совет приняли декларацию о независимости, в соответствии с которой, в случае принятия на референдуме решения о присоединении к России, Крым будет объявлен суверенной республикой и в таком статусе обратится к руководству РФ с предложением о принятии в состав Федерации.

Это стало бесповоротным шагом к воссоединению полуострова с Россией, которого многие жители ждали почти четверть века. А вслед за Крымской началась и Русская весна, охватившая весь Юго-Восток Украины, от Одессы до Харькова…

С тех пор прошло 10 лет. Крым изменился до неузнаваемости, и едва ли кто-то из крымчан жалеет о своем выборе. Напротив, они с гордостью вспоминают, как все вместе встали в те дни, чтобы дать отпор победившему в Киеве украинскому национализму.

Своими воспоминаниями со «Свободной прессой» поделился крымский журналист Сергей Кулик.

— Майдан мы воспринимали как не самую большую часть общества, которая хочет навязать чуждый половине страны геостратегический вектор. Еще мы вполне справедливо относились к митингующим, костяк которых составляли галичане и волыняне, как к бездельникам, приехавшим с заработков в Европе и решивших дополнительно подзаработать на акциях протеста.

А потом на Майдане стала звучать ксенофобская речевка: «Кто не скачет, тот москаль», появились боевики с нацистской символикой. Вскоре прозвучали первые выстрелы, погибли первые ребята из крымского «Беркута»…

А еще мы воспринимали «майдановцев» как разрушителей Украины. Украинские нацисты жителей Юго-Востока всегда считали «пятой колонной», «московской агентурой». Однако эти же эти люди, называющие себя «патриотами», начали первыми захватывать воинские части, администрации на Западной Украине. И именно жители Юго-Востока предпринимали последние попытки спасти украинскую государственность, от которой, по правде говоря, ничего хорошего не видели.

Вспомним съезд депутатов всех уровней 22 февраля 2014 года в Харькове — в принятой резолюции говорилось, что Юго-Восток выступает за защиту конституционного строя. Однако, как выяснилось, тогда уже было поздно спасать куцые остатки украинской государственности. Крым, Новороссия поняли, что с этой хунтой нам точно не по пути. Единственная надежда была только на Россию. И уже на следующий день, в День защитника Отечества, в Симферополе стали формироваться отряды ополчения, а в Севастополе прошёл многотысячный Митинг народной воли. А за день-два до этого стихийные митинги стали проходить в райцентрах, в том числе и в моем родном Джанкое.

Вечером по городским пабликам прошла информация, что из Киева якобы направляются нацисты, и люди стали собираться в центр города. Отправился туда и я с домашними.

Памятник Ленину, на случай неожиданной атаки, уже был обложен деревянными поддонами и шинами. Местные предприниматели обеспечили собравшихся горячим кофе. Там я, кстати, встретил одного из земляков, чудом выжившего в Корсунском погроме — так я тогда впервые узнал жуткие подробности о жестоком нападении на крымчан.

Милиции не было — деморализованная, она тогда соблюдала нейтралитет и сидела в своем райотделе. Тем не менее, ни пьяных, ни каких-либо конфликтов не наблюдалось. Это при том, что не было и какого-то руководства, все было стихийно. Это уже потом все стало структуризироваться — когда бандеровцы действительно отправили в Крым свой «поезд дружбы», выбрав для этого 9 марта, день рождения Тараса Шевченко.

На станции Джанкой их готовились встречать не только местные мужики, но и подмога из других городов Крыма. А вот уже тогда у нас было лидеры: знаменитый «Самвел», Армен Мартоян — тот самый, кто отправил в нокаут на симферопольской улице перебежчика Алексея Гончаренко, а потом со своими ребятами освобождал от сотрудников СБУ аэропорт Симферополя, и назначенный комендантом Джанкойского района, предприниматель Мустафа Азизов, в 2012-м баллотировавшийся от «Русского единства» Сергея Аксенова.

«Правосеки» * тогда, узнав, что их ждет «теплая встреча», спешно высадились на последней станции перед Крымом.

«СП»: Верилось в то, что все получится?

— Если веришь в цель и делаешь все, чтобы она свершилась, то все получится. Крымчане это доказали своей двадцатилетней борьбой за статус языка, за права автономии, борьбой против проводимых на полуострове натовских учений.

Референдум стал для нас настоящим праздником. Было трогательно видеть, как не только молодежь, обычно прохладно относившаяся к избирательному процессу на Украине, но даже немощные старики, даже инвалиды на костылях стояли в очереди на избирательные участки, чтобы проголосовать за возвращение в Россию.

«СП»: Принимали ли вы в участие в тех событиях?

— За исключением нескольких фактов участия в деятельности крымского ополчения, я больше занимался тем, что лучше всего умею — как журналист, я публиковал материалы о происходящем. Причем, не только в российской, но и сочувствующей нам европейской прессе. Поэтому стопроцентным крымским ополченцем я называться не могу, хотя и записался в ополчение 9 марта 2014-го. Но ведь кто-то же должен был тогда стать бойцом информационного фронта…

У моего старшего брата больше заслуг — он как ополченец мотался по региону и, поскольку хорошо знал местность, вместе с российскими военнослужащими летал на вертолете на Арабатскую стрелку — косу в Азовском море, административно поделенную между Крымом и Херсонской областью, которая впоследствии на десять лет стала государственной границей.
Еще до референдума сельский голова одного из пограничных сел этой косы очень просил, чтобы российские войска укрепились не южнее, а севернее населенного пункта — дабы село тоже попало в состав России, а его жители могли участвовать в референдуме. Впоследствии, к сожалению, его арестовало СБУ — за сепаратизм.

«СП»: В какой момент вы ощутили, что Россия наконец пришла?

—27 февраля 2014-го, когда мы узнали, что неизвестные заняли ВС и Совмин АРК. А вскоре я увидел, что у городского узла связи появился пост каких-то вооруженных военных в непохожей на украинскую форме.

Мне в память врезалась одна сцена: стоит возле городского телеграфа один из «вежливых людей», держит руки на автомате, охраняет объект. Видно, что в помещении за ним находится еще несколько военнослужащих. Мимо идет молодая пара, и девушка протягивает ему блок сигарет. Это самое то, что надо курильщику в командировке. Ближайший сигаретный магазин находится на городском базаре, в трехстах метрах. То есть, эта молодая пара отправились на рынок, но не забыли специально зайти в магазин, чтобы купить сигареты для бойцов и вручить их на обратном пути.

Впрочем, мало ли было таких случаев, когда крымчане несли гуманитарку, готовили еду для наших ополченцев, казаков, бойцов «Беркута», которые еще до прихода российской армии выставили свои посты на въездах в Крым — на Перекопском перешейке и на Чонгаре?

«СП»: Как изменилась жизнь в Крыму за эти 10 лет? Какие бы достижения вы выделили? Как изменились настроения людей?

— Я бы поставил вопрос иначе: а как изменилась Россия после Крымской весн"? Мы помним, как весной 2014-го вся эта либеральная шушера, завсегдатаи «Жан-Жака», возмущались: «А где мы теперь будем харчеваться? Где мы будем кушать хамон и рокфор?».

СВО явственно показала, что для них, бежавших «за бугор», хамон и рокфор дороже Родины. Зато остальная Россия, которую они всегда презирали, сейчас плетет маскировочные сети.
Что касается Крыма… Некоторые местные коммерсанты вскоре тоже начали пищать. При Украине им было хорошо и вольготно: плати на лапу «крыше» и живи спокойно.
Не хочу расхваливать нашего премьера Мишустина, не все решения возглавляемого им правительства мне нравятся, но как бывший многолетний руководитель Федеральной налоговой службы он все же умница. Другое дело — налоги, которые с нас собирают, их, конечно, могло быть гораздо меньше. Но я о выстроенной Мишустиным системе налогообложения. Она помогла вывести из тени крымских «бизнесменов», до этого работавших в «серой» и «черных» схемах. И эти деньги сегодня работают как на крымский, так и на федеральный бюджет.

«СП»: А еще что?

— Еще один огромный плюс — это я без всякой лести, правительство Сергея Аксенова вместе с федеральными правоохранительными органами навели порядок в земельной сфере полуострова. Буквально сразу прекратились самозахваты земель, организуемые при Украине «Меджлисом» **. А там схема была такая: меджлисовцы захватывают поле, делают там самострои, так называемую «поляну протеста безземельных крымских татар», через свое лобби продавливают их легализацию, продают участки и двигаются дальше — на новое поле.

При этом пустующие земли в степном Крыму махинаторов никогда не интересовали — в сфере их внимания были только дорогостоящие участки поближе к морю. У обычного крымского татарина, даже если он стоял в очереди как депортированный, шансов получить таким образом землю для семейного очага не было. Все вершила верхушка «Меджлиса» и находившиеся с ними в доле киевские чиновники и сотрудники СБУ.

На днях, кстати, в Киеве вспыхнул скандал — тамошние журналисты раскопали, что один из бежавших из Крыма полковников СБУ через свою жену, уже по российским законам, пытался легализовать земельный участок на подобной «поляне протеста».

Но после 2014 года эта лавочка прикрылась. Сейчас Крым преображается буквально на глазах.

---

* 17 ноября 2014 года Верховный суд РФ признал экстремистской деятельность «Украинской повстанческой армии», «Правого сектора», УНА-УНСО и «Тризуба им. Степана Бандеры», организации «Братство». Их деятельность на территории России запрещена.

** «Меджлис крымско-татарского народа». Верховный суд Республики Крым 26.04.2016 года признал общественное объединение «Меджлис крымско-татарского народа» экстремистской организацией и запретил деятельность в России.