«Посади начальника — получи премию»

Минюст предлагает платить гражданам за доносы на коррупционеров

Возможно, уже скоро сообщать о замеченных преступлениях коррупционного толка станет не только моральным, но и выгодным делом. По крайней мере, этого хочет добиться рабочая группа по противодействию коррупции, существующая при Министерстве юстиции. Идея выплачивать информаторам определенный процент от суммы, возвращенной в бюджет, записана в новой концепции взаимодействия органов государственной власти и институтов гражданского общества в борьбе с коррупцией.

Отметим, что речь о вознаграждении за информацию о коррупции будет идти лишь в тех случаях, когда дело доберется до судебного приговора, пишет «Российская газета». В ближайшие дни проект планируется направить в совет при президенте России по противодействию коррупции. Если предложение покажется приемлемым, начнется работа над соответствующим законопроектом.

Вкупе с недавно введенной нормой о кратных штрафах по уголовным статьям о взяточничестве новая инициатива позволит присуждать за подобные вещи порой астрономические суммы. Так, в этом году в Нижегородской области суд приговорил полицейского из отдела борьбы с экономическими преступлениями к штрафу в 11 миллионов рублей за получение взятки в 500 тысяч.

Насколько морально организовывать специальный механизм для «павликов морозовых»? И, если это приемлемо с нравственной точки зрения — поможет ли данная инициатива снизить коррупцию в стране?

— С одной стороны, это не помешает, — заявил «СП» генерал-майор милиции в отставке доктор юридических наук Владимир Овчинский. — Особого вреда эта мера не принесет. Информированность органов правопорядка относительно таких преступлений несколько поднимется.

Но, с другой стороны, информации об актах коррупции и так много, обращает внимание эксперт. «Достаточно пройтись по новостным сайтам в интернете, побывать kompromat.ru — там лежит множество реальных историй, с именами и фамилиями, — говорит Овчинский. — Бери и открывай дела. Однако же по этим сведениям ничего, как правило, не делается. Так что действенность подобных мер тоже условна».

Глава Национального антикоррупционного комитета Кирилл Кабанов на момент написания материала не мог прокомментировать новую инициативу, но его комитет будет ее рассматривать в ближайшее время. Ранее Кабанов заявлял «СП», что борьба с коррупцией может быть только системной, то есть включать в себя как карательные, так и профилактические меры. «Оздоровлять бизнес-среду, создавать условия, стимулирующие честное поведение служащих и делающие невыгодной коррупцию — это прекрасно, но без жестких, даже жестоких мер, без неотвратимого, невзирая на должность, наказания, не обойтись никак», — говорил Кабанов.

При этом имеет смысл по отдельности рассматривать «верховую» и «низовую» виды коррупции. Первый тип характеризуется крайне значительными суммами взяток и откатов, в низшей лиге ниже и ставки — но это не главное различие. Коренная разница состоит в том, что «низовая» коррупция как инструмент решения проблем доступна и рядовым гражданам — подойти с взяткой к полицейскому или директору школы может и человек «с улицы». А вот крупному чиновнику взятки дают, как правило, лично знакомые — или те, кого рекомендовали «правильные» люди.

Кто может быть потенциальным «информатором», который сообщит в полицию о замеченном им акте коррупции? Прежде всего — это один из рядовых граждан, которому довелось увидеть подобное или получить «непристойное предложение». В последние годы суммы взяток в распространенных случаях (устройство ребенка в школу, «штраф на месте» для пойманного за рулем в пьяном виде) стали достигать многих десятков тысяч рублей. Это значит, что за донос — в случае, если гаишника или директора школы признают виновным и приговорят к крупному штрафу — информаторам заплатят несколько тысяч. Хотя, конечно, только ради этого обычный гражданин вряд ли пойдет на скандал — скорее «откат за информацию» станет приятным бонусом при сведении личных счетов.

Не забудем, что закон работает в обе стороны: при акте дачи взятки виновным по УК РФ становится не только получающий, но и дающий мзду. И здесь, конечно, возникает коллизия — вправе ли будут те же гаишники провоцировать водителей на дачу взятки, чтобы потом не только отчитаться о поимке опасного преступника, но и получить премию?

Что же касается «верховой» коррупции, то здесь, хотя теоретически донос на высокопоставленного коррупционера может всерьез обогатить информатора, также нельзя ожидать волны доносов: ставки слишком высоки, чтобы даже из-за нескольких миллионов «процента» кто-то из людей «в теме» сообщал в органы полиции. Скорее — подобным механизмом могут воспользоваться, опять-таки, конкуренты того или иного чиновника либо бизнесмена; награда в материальном выражении для них вряд ли будет существенной.

«Механизм, позволяющий вот так просто становиться павликами морозовыми — это весьма значительное и долгоиграющее нововведение, — поделился своими мыслями с „СП“ директор одной из московских школ. — Уже много лет как мы не можем жить и развиваться, оставаясь полностью в рамках закона. Так или иначе, но директор по многу раз в году подставляется под „статью“. Но пока это не более чем механизм контроля со стороны чиновников от образования. А если „стучать“ будут и все обиженные родители — работать будет окончательно невозможно».

Хорошая возможность для сведения личных счетов — так говорят многие эксперты, причем даже не про сам механизм «премий за информацию», а про более общий принцип, согласно которому любой знающий об акте коррупции может инициировать уголовное расследование данного деяния, даже если не является непосредственно пострадавшим от него. Это предложение — стержневое в недавнем минюстовском пакете поправок.

— Не думаю, что прямо так будут сводить личные счеты при помощи этой системы, — говорит Владимир Овчинский. — Не те масштабы, не тот размер вознаграждения. Другие не исключают, что этим будут пользоваться. «Не напоминает ли это 37-й год, — заявляет один из собеседников „Российской газеты“. — Мы нечто подобное уже проходили. За разоблачение врага народа можно было получить его квартиру, имущество… А потом кто-нибудь разоблачал тебя самого».

Сообщать о правонарушении, которое попалось на глаза — вполне почтенная традиция в большинстве западных стран. В поговорку вошло поведение европейских водителей, которые, видя, как сосед по дорожному потоку нарушает ПДД, немедленно сообщают по телефону полиции, чтобы патрульный экипаж задержал нарушителя. Не упускают случая «настучать» на ближних и американские граждане — в Штатах принято сообщать в полицию и налоговые органы, если подозреваешь соседа в тех или иных нарушениях соответствующих законов.

Однако в России до сих пор не удавалось сделать «стук» почтенным обычаем. Чаще всего по этому поводу говорят, что так сказывается историческая память — донос властям чаще всего делал положение доносящего не лучше, а хуже, да и зачастую угрожал безопасности всей общины.

Однако есть и более материалистические объяснения на эту тему. Дело в том, что в России до сих пор нет работающей системы защиты свидетелей — в частности, анонимность не гарантирована даже таким ключевым персонажам, как заявители о коррупции. Понятно, что без гарантии анонимности мало кто согласится на такое безнадежное дело, как заявить о крупном коррупционном акте.

— Мне периодически приходится переводить юридические документы, касающиеся оптимизации налогообложения весьма крупной российской компании, — рассказал «СП» переводчик Владимир Г., — Там фигурируют порой не самые безупречные с точки зрения закона схемы ухода от налогов, а суммы исчисляются сотнями миллионов. Ради конфиденциальности высокопоставленные сотрудники этой компании тщательно вымарывают из текстов названия юридических лиц, но порой забывают это сделать — тогда переводчику и мелким клеркам данной компании становятся известными весьма пикантные подробности. Но сообщать о полученных таким образом сведениях «куда надо» — было бы глупо и слишком рискованно.

Именно поэтому последней «вишенкой на торте», по предложению экспертов Минюста, должен стать федеральный закон о защите заявителей о коррупции, чтобы информаторам спокойно жилось после процесса. Она будет устроена примерно так же, как и защита свидетелей: например подзащитному могут изменить имя, внешность, а его самого переселят в другой регион.