России поставили «неуд» за СИЗО

Европейский суд по правам человека обязал Россию выплатить около 16 тысяч евро по жалобам двух наших соотечественников, которые рассказали в Страсбурге о жутких условиях российских следственных изоляторов. Более того, помимо финансовой компенсации конкретным страдальцам, ЕСПЧ потребовал, чтобы наша страна в ближайшее время разработала и приняла комплекс мер для предотвращения подобных нарушений в дальнейшем.

С иском в Страсбург обратились Сергей Ананьев и Геннадий Баширов. С 2005 по 2008 год они, являясь обвиняемыми по уголовным делам, содержались в следственных изоляторах в разных регионах: Ананьев — в Смоленске, Баширов — в Астрахани. Заявители утверждали, что во время ареста находились в переполненных камерах, не имея возможности на улучшение условий и возмещение адекватной компенсации.

Жалобы россиян суд счел обоснованными, признав условия содержания истцов в СИЗО «бесчеловечными».

В постановлении суда говорится, что Ананьев и Баширов содержались в камерах, где на человека приходилось менее двух квадратных метров пространства, а количество заключенных превышало количество спальных мест. Они постоянно находились в условиях скученности, за исключением ежедневной часовой прогулки, принимали пищу в непосредственной близости от ничем не изолированного туалета. Такая крайняя переполненность, по мнению суда, нарушила гарантию на защиту от бесчеловечного обращения, закрепленную в статье 3 Европейской конвенции.

Баширову, который провел в подобных условиях более трех лет, инстанция обязала выплатить 13 тысяч евро, Ананьеву — две тысячи. Кроме того, Россия должна компенсировать судебные издержки на сумму 850 евро.

Стоит отметить, что с 2002 года, когда в Страсбурге была рассмотрена первая жалоба из России на условия содержания в следственном изоляторе (нашумевшее дело «Валерий Калашников против РФ»), ЕСПЧ удовлетворил более 80 подобных исков российских граждан, еще более 250 жалоб пока ждут рассмотрения.

Видимо, приняв во внимание эту удручающую статистику, суд сделал вывод, что все эти нарушения нельзя считать отдельными инцидентами или случайным стечением обстоятельств. Потому, вынося решение по делу Ананьева и Баширова, применил так называемую пилотную процедуру: на данном примере указал на системную проблему российской пенитенциарной системы и потребовал ее немедленного решения.

Согласно постановлению суда, в течение шести месяцев с момента вступления в силу документа российским властям надлежит разработать комплексный подход к решению проблемы перенаселенности СИЗО, который бы включал в себя изменения в правовой системе, инструкциях для должностных лиц и персонала изоляторов.

Суд указал, что в первую очередь необходимо принять меры для улучшения материальных условий содержания, которые не требуют особенных затрат времени и финансов: повесить шторки или поставить стенки вокруг туалетов, убрать плотную сетку на окнах, которая загораживает доступ к дневному свету, и увеличить количество банных дней.

Основной причиной перенаселенности российских следственных изоляторов, по мнению ЕСПЧ, является чрезмерное использование досудебного содержания под стражей без надлежащего обоснования и продолжительность такого содержания под стражей. Сославшись на официальную статистику, он напомнил, что решения о заключении под стражу суды принимали в 90% случаев, а продлевал его в 98%, несмотря на предусмотренные законодательством альтернативные меры.

ЕСПЧ считает, что тюрьмы должны быть зарезервированы лишь для самых серьезных дел, связанных с насильственными преступлениями, и что содержание под стражей должно быть исключительной мерой, а не нормой. Максимальная емкость для СИЗО должна соответствовать хотя бы национальным стандартам — 4 кв. м на человека (вдвое меньше площади, установленной международными нормами).

Суд также рекомендует расширить и полномочия начальников СИЗО, предоставив им право отказываться от принятия заключенных в случае переполненности изоляторов. Кроме того, ЕСПЧ указывает на необходимость введения механизма быстрого и эффективного рассмотрения жалоб на плохие условия содержания под стражей, а также выплаты адекватных компенсаций.

Признавая всю важностью решения Страсбургского суда, эксперты, между тем, не уверены, что положение заключенных в наших СИЗО в ближайшее время приблизится к европейским стандартам. По мнению юристов, властям проще продолжать платить компенсации по жалобам в ЕСПЧ, чем менять уголовно-исправительную систему.

— В прошлом году я была в Европейском суде, встречалась с его сотрудниками, — рассказала «СП» директор Фонда помощи заключенным, член Общественной палаты Мария Каннибах. —  Они говорили мне, что к ним поступает просто огромное количество жалоб из России на систему Федеральной службы исполнения наказания. Причем больше всего жалоб поступает не из колоний, где содержатся люди уже осужденные, а как раз из следственных изоляторов, где находятся подозреваемые и обвиняемые, т.е. люди, чья вина судом еще не доказана. Тогда же мне рассказали в ЕСПЧ, что есть предложение решать все эти вопросы комплексно. Теперь, как мы видим, все это озвучено в последнем решении суда.

«СП»: — То есть, проблема, обозначена, верно?

—  Если я не ошибаюсь, рассмотренные жалобы относятся к 2005 году?

«СП»: — И к 2008 тоже…

— Все равно прошло довольно много времени. Сейчас на календаре 2012 год. Но проблема остается. И это очень важное направление — улучшение положения подследственных и подозреваемых. Но решить ее росчерком пера, к сожалению, совершенно невозможно.

«СП»: — А вообще решение Европейского суда для нашей страны обязательно для выполнения?

— Как правило, мы прислушиваемся к рекомендациям Европейского суда. Но решаем только то, что в наших силах. Вы представьте, у нас больше 100 следственных изоляторов (122, если не ошибаюсь), и вот все нужно перестроить таким образом, чтобы каждый из них соответствовал европейским стандартам. Возможно? Нет. Будем стараться, наверное, это делать, но…

«СП»: — Что же стало со специальной федеральной программой постройки новых и реконструкции старых СИЗО. Она выполняется?

— Выполняется по мере сил. Новые изоляторы, надо сказать, тоже строят. Я вот в Новосибирске была в хорошем следственном изоляторе, в Москве открыт хороший СИЗО, где все соответствует европейским стандартам, в Ингушетии. Но большинство-то из них все же старые, сырые, и не соответствуют тем стандартам, которые существуют. И тут ведь еще один момент есть: к великому сожалению, бывают случаи, что и условия-то относительно неплохие, а, тем не менее, жалоб поступает огромное количество из этих следственных изоляторов.

«СП»: — На что чаще всего жалуются?

— На неоказание медицинской помощи. На грубое обращение. На несоблюдение режима. Ведь, понимаете, подследственного каждый день должны выводить на прогулку, он должен иметь возможность исполнять свои религиозные потребности, у него должны быть книги, библиотека должна быть в СИЗО.

«СП»: — Кто этим всем должен обеспечивать?

— Администрация учреждения, конечно.

«СП»: — А отчего тогда это не делается? Что мешает?

— Вы полагаете, что все свои обязанности выполняют очень хорошо? Если бы… Все выполняют свои обязанности по-разному. И, к великому сожалению, нельзя не признать, что помещение в следственный изолятор — это часто способ давления на обвиняемого и подозреваемого. Баня, допустим, должна предоставляться один раз в неделю. Но, наверное, этого мало. Наверное, человек хочет мыться чаще. Приватные места, которые нужны каждому, часто бывают не отгорожены или загородка очень низкая… Это все ведь тоже своеобразное моральное воздействие на человека. Думаю, неслучайно люди очень часто умирают в следственных изоляторах, в первую очередь те, кто никогда не сталкивался с этим миром, с этой системой. Пребывание там для них, как правило, очень тяжелое испытание. Виновны они или нет — это второй вопрос. Но ведь это факт, что все хронические болезни в СИЗО обостряются, усиливается депрессия. Достаточно вспомнить хотя бы последние громкие случаи, когда люди (в общем-то, не опасные для общества) попадали в СИЗО и умирали. Андрей Кудояров, например, учитель, который подозревался во взятке. Есть и другие трагические примеры, к сожалению, их много. Выход здесь, видимо, один: людей, которые не представляют угрозу для окружающих, не помещать в СИЗО, а применять к ним альтернативные меры: скажем, домашний арест, ограничение свободы, те же электронные браслеты надевать. Все это существует, но на практике применяется крайне редко.

«СП»: — Почему?

— Ну, потому, я думаю, что следователю крайне неудобно, когда подозреваемый находится дома. Ему надо его вызывать. Он может скрыться. А проще вести следствие, когда человек находится в следственном изоляторе. В этом случае человек и подавлен больше, и показания дает охотнее.

«СП»: — Он более управляем?

— Конечно. Как правило, именно так.

«СП»: — Сейчас предлагается для профилактики переполнения СИЗО определять максимальную наполняемость каждого следственного изолятора и вести постоянный мониторинг числа заключенных? Это реально?

— Собственно, все это и раньше было. Вопрос только в том: куда денется начальник СИЗО, если руководство скажет принять? Конечно, сначала он будет говорить, что у него все переполнено. Но прикажут, и ничего он не сделает, примет. А за границей, кстати, многие осужденные даже вынуждены ждать своей очереди. Человека, допустим, должны посадить в тюрьму, а мест нет. Он стоит в листе ожидания. Место освободилось, его запустили.

«СП»: — Но там не доводят до того, что в камере человеку даже негде лечь и ему приходится спать сидя…

— Раньше подобное действительно было очень частым явлением. Сейчас — реже. Количество тех, кто попадает в СИЗО, немножко все-таки снизилось. А в новых изоляторах, условия более-менее приличные, даже такая «роскошь» как душ бывает. В новосибирском изоляторе и магазин есть: человек может подобрать, что ему нужно, а родственники или знакомые оплатят необходимые для него покупки.

«СП»: — А сколько на одного заключенного должно приходиться метров?

— Официально, 4,5 кв. метра. Но теперь говорят о 7 кв. метрах на одного заключенного (это европейская норма).

«СП»: — Сколько же времени потребуется, чтобы до этих стандартов дошло дело?

— Я думаю, не один год. Или значительно снизится количество подозреваемых и обвиняемых, что, маловероятно, и на что надеяться не приходится. Либо второй вариант: построено будет большое количество новых следственных изоляторов. Но это потребует колоссальных финансовых вложений. Так что не думаю, что решение Европейского суда уже завтра будут исполнены. И не потому, что люди этого не хотят. А потому, что это фактически сейчас невозможно сделать. Но надеюсь, нынешнее решение суда даст возможность кое-кому задуматься о том, что целесообразно, наверное, не продолжать оплачивать жалобы, а направить эти деньги на существенное улучшение условий в СИЗО.

Адвокат Оксана Михалкина, в свою очередь, считает, что само признание проблемы на международном уровне должно быть сигналом для руководства страны к необходимости перемен. Однако изменение сложившейся ситуации, по ее мнению, возможно только в том случае, если на 100% будет изменен состав «от низов до самого верха правоохранительных и карательных органов».

«Главная причина — разруха в головах. У нас к лицам, которые еще не признаны преступниками, обращаются, будто они таковые. Полное игнорирование презумпции невиновности! Если не изменить состав МВД, ФСИН — ничего не изменится, решение останется только на бумаге», — приводит слова Михалкиной Российское агентство судебной и правовой информации (РАПСИ).

От Минюста никакой реакции на «страсбургскую отповедь» пока не последовало. Как сообщил газете «Коммерсантъ» руководитель аппарата уполномоченного РФ при ЕСПЧ Андрей Федоров, постановление пока изучается.

«Мы направим его в заинтересованные структуры — ФСИН, суды и Генпрокуратуру, чтобы выяснить их мнение о правильности изложения обстоятельств и аргументов РФ, а также о необходимости обжаловать решение в Большой палате ЕСПЧ», — отметил Федоров.

Если Минюст решит все же не обращаться в Большую палату, постановление вступит в силу через три месяца.

Из досье «СП»

Самые громкие смерти в СИЗО:

В последнее время было несколько скандалов, связанных со смертью подозреваемых, находящихся в следственных изоляторах

Самыми вопиющими, пожалуй, стали дела предпринимательницы Веры Трифоновой и юриста Сергея Магнитского, которые содержались в «Матросской тишине» в недопустимых условиях.

В середине октября прошлого года в московском СИЗО № 3 скончался директор школы № 1308 Андрей Кудояров. Его подозревали в вымогании взятки за зачисление ребенка в 1-й класс. Однако до суда подозреваемый не дожил. У него случился обширный инфаркт. Неопасный для общества педагог со стажем содержался в общей камере с экстремальными условиями пребывания.

Широкий резонанс получило также дело предпринимательницы Натальи Гулевич, которая за несколько месяцев пребывания в «Бутырской тюрьме» по обвинению в мошенничестве полностью потеряла здоровье и стала тяжелым инвалидом. Дело Гулевич войдет в историю российского судопроизводства по рекордной сумме залога, которую Мосгорсуд назначил за ее освобождение из-под стражи — сто миллионов рублей.

По данным официальной статистики, в 2009 году в следственных изоляторах уголовно-исполнительной системы умерли 401 человек, в 2010 году количество таких случаев составило 351, и за девять месяцев 2011 года в СИЗО ушли из жизни 258 человек.

Фото: ИТАР-ТАСС