Солнце разжигает революции и войны

Это кажется невероятным. Но очень может статься, что прокатившаяся недавно по миру волна арабских революций, уличные безумства лондонской молодежи и повышенная митинговая активность наших сограждан, — все эти события стали не результатом происков неких загадочных политических сил, а явились следствием процессов, происходящих за много миллионов километров от нас — на Солнце. Каждые 11 лет у Светила начинается бурная жизнь, а на Земле происходят сильные магнитные бури. Еще в начале прошлого столетия русский ученый Александр Чижевский предположил связь между активностью Солнца и социальными процессами на Земле, которые, порой, меняли ход истории.

«В науке я прослыл поэтом,

Среди поэтов — я ученый,

Увы, не верю я при этом

Моей фортуне золоченой".

Так писал о себе Чижевский. Его называли «Леонардо ХХ века» за ряд фундаментальных открытий в биофизике, электрофизиологии, медицине, которые признаны во всем мире. Он стал пионером новой науки — космической биологии.

Действительный член более 30 академий и научных обществ Европы, Азии, Америки, Чижевский также известен как талантливый философ, поэт, художник, музыкант, оставивший потомкам богатое литературное наследие и около 400 пейзажей, написанных акварелью и маслом.

В Сорбонне — крупнейшем университете Европы среди барельефов великих мыслителей человечества находится и барельеф Александра Чижевского.

Но говорят же — «нет пророка в своем Отечестве». У себя на родине имя этого человека долгие годы было предано забвению. Открыто упоминать о нем стали только после его смерти в 1964 году, хотя и теперь, к сожалению, практически нет исследований, обобщающих современное развитие идей ученого во всех разделах его деятельности. Единственную попытку такого рода сделал Виктор Николаевич Ягодинский, выпустивший в 1987 году первую и пока единственную научную биографию Чижевского.

Совсем недавно, 7 февраля, исполнилось 115 лет со дня рождения «Леонардо ХХ века». Однако широкого общественного освещения это событие не получило. Надо сказать, что в стране до сих пор нет ни одного памятника Александру Чижевскому, и в обеих столицах ни одна из улиц не названа в его честь. Единственный музей открылся два года назад в Калуге в доме, где ученый жил и работал с 1913 по 1929 гг.

Доктор медицинских наук, профессор Владимир Ягодинский, один из немногих наших современников, кто лично знал Александра Чижевского. Он живет в Москве. Ему 84 года. Но он ясно помнит, как 38 лет назад впервые встретился с этим незаурядным человеком, и как эта встреча во многом определила его судьбу.

Ягодинский опубликовал более шести десятков книг и монографий, многие из которых посвятил своему учителю. Он является основателем и директором Международного института космотворчества, главная цель которого — изучение научного и художественного наследия А.Л.Чижевского.

Некоторыми своими воспоминаниями Виктор Ягодинский поделился с корреспондентом «СП»:

—  Чтобы было понятно, почему нас с Чижевским судьба свела, расскажу немного о себе. Я 1928 года рождения. Окончил единственную в мире военно-морскую медицинскую академию в Ленинграде (тогда). Двадцать пять лет служил на кораблях и в частях ВМФ. В начале 60-х меня с санитарно-эпидемическим подвижным отрядом направили в город Советская Гавань (это на Дальнем Востоке, немного выше Сахалина). И занимался я там клещевым энцефалитом. Для населения Дальнего Востока, Сибири, да и ряда районов европейской части клещевой энцефалит представляет большую угрозу. Примерно в половине случаев он приводит, если не к смерти, то к тяжелому параличу. Я как раз работал над кандидатской диссертацией, которая называлась «Эпидемиологические особенности клещевого энцефалита в Северном Приморье». И вот однажды — это было уже в 62-м году — мне пришлось ехать по делам в Ленинград, по дороге в поезде я купил журнал «Наука и Жизнь». Этот журнал тогда возглавляла дочь Никиты Хрущева — Рада. Возможно, благодаря ей, возможно, потому что в стране на тот момент была «оттепель», но именно там впервые в позднее советское время появилось имя Чижевского. Правда, то, что я там прочитал, меня возмутило: а написано там было, что Солнце влияет на инфекции, даже на чуму, что вспышки болезней и эпидемии якобы зависят от солнечной активности. По приезде в Ленинград я вылил свое недовольство в разговоре с одной женщиной, доктором наук, которая, как и я занималась цикличностью (фактически моя диссертация ставила вопрос: почему мы в один год имеем всплеск болезни, в другой — нет). Высказался в том плане, что вот, мол, есть дураки, которые связывают циклы эпидемий с солнечной активностью. Но она была старше меня, наверное, слышала о Чижевском, возможно, даже читала. И она мне сказала: «Осторожно. В этом что-то есть».

«СП»: — Вы к этим словам отнеслись серьезно?

— Они буквально запали в голову. И когда я вернулся в Совгавань, мы с моим начальником образовали на крейсере географическое общество и начали везде пропагандировать солнечную активность и цикличность. Мы написали и самому Чижевскому, и он прислал нам данные по солнечной активности. И знаете, когда я наложил на эти графики колебания заболеваемости энцефалитом, обе кривые совпали. После этого меня больше не надо было убеждать в чем-то. Наша переписка с Чижевским велась в течение где-то двух лет. Я был первый эпидемиолог в его окружении, и он был очень доволен тем, что я занимаюсь именно цикличностью.

«СП»: — А когда состоялась ваша личная встреча?

— В мае 1964 года я поехал защищать диссертацию и заглянул к нему в Москву. Чижевский был уже серьезно болен — рак горла. Его супруга Нина Вадимовна сначала послала меня в Калугу к Троицкой, эта женщина-микробиолог делала что-то вроде вакцины против рака. Я привез лекарство и впервые увидел Чижевского — он открыл дверь. Сухощавый такой мужчина, в темном костюме и белой рубашке. Очень симпатичный, даже для моего мужского взгляда. Мы сели за стол и начали разговаривать. Первый вопрос, естественно, — о Циолковском. Я узнал, что судьба свела этих гениев еще в 1914 году. В те годы семья Чижевских перебралась в Калугу, и молодой Александр быстро нашел общие интересы с учителем. Еще бы, ведь с самого детства его интересовала астрономия. И уже в 1915 году в Московском археологическом институте он читает доклад «Периодическое влияние Солнца на биосферу Земли». Но должен сказать, что некоторые вещи, о которых говорил Чижевский, мне, коммунисту и марксисту, казались тогда совершенно неприемлемыми.

«СП»: — Какие именно?

— Ну, например, он начал по какому-то случаю говорить об астрологии. И я, вот такой несдержанный солдафон (хотя я моряк), говорю: «Ерунда! Все это чушь собачья!». Чижевский только улыбнулся и все. А Нина Вадимовна сняла с полки какую-то книгу и дала мне в руки. Это была выпущенная в 1924 году книга Александра Леонидовича «Физические факторы исторического процесса». Я держал ее, как «бритву обоюдоострую»… Еще бы — в ней писалось о связи с солнечными циклами не только психозов, но и революций! Все это настолько было для меня дико, что поначалу я совершенно не признавал этой теории. Вот так началось наше знакомство. Да, еще расскажу, как я впервые увидел знаменитую «лампу Чижевского».

«СП»: — Ту самую, о которой говорят, что она вырабатывает «витамины воздуха»?

— Собственными глазами видел, как это происходит. За нашим разговором я много курил тогда, буквально одну за другой. И супруга Чижевского тоже курила. Доставая очередную сигарету, я как-то замялся, осознав, что Александру Леонидовичу это может навредить. А Нина Вадимовна заметила мою нерешительность и говорит: «Ничего, ничего, курите. Я сейчас включу аэроионизатор». И вот заработала странная игольчатая люстра, и дым тут же стал рассеиваться и уходить. Оказалось, что этот странный прибор под потолком — модель аэроионизатора, которому предназначалось висеть в залах так и не воздвигнутого Дворца Советов, (сейчас на этом месте восстановленный Храм Христа Спасителя).

«СП»: Александр Леонидович был интересным собеседником?

— Вообще он нормальный мужик был. Любил шутки, анекдоты, посмеяться очень любил. Вот идет разговор о серьезном, а он вдруг переходит на совершенно другую, казалось бы, не относящуюся к делу тему. И лишь потом, вспоминая тот или иной разговор, можно было понять, что, в сущности, речь шла об одном и том же. Только с различными комментариями. Так и в тот день, заговорив об известном иркутском геофизике, руководителе астрономической обсерватории Шостаковиче, он вспомнил с улыбкой забавный случай. Как-то, побывав в его московской квартире, Александр Леонидович заметил большой амбарный замок на крышке рояля. На немой вопрос Чижевского Шостакович ответил, что к нему часто забегает племянник Дмитрий, большой любитель музыки, но он настолько оглушительно бьет по клавишам, что каждый раз после его посещения приходится вызывать настройщика. И сразу же Александр Леонидович продолжал рассказ о том, что Шостакович первым провел статистический гармонический анализ циклов заболеваемости холерой.

«СП»: — Есть мнение, что идеи Чижевского не были поняты в свое время, потому что опережали его. Сейчас их начали понимать?

— Одно из главных направлений деятельности Чижевского — влияние солнечной активности на исторический процесс. Эта теория, основанная на многолетних наблюдениях и опытах, которые он проводил у себя в калужской лаборатории, изложена в его книге «Физические факторы исторического процесса». Концепция сводилась к следующему: циклы солнечной активности проявляют себя в биосфере, изменяя жизненные процессы, начиная от урожайности и кончая заболеваемостью и психической настроенностью человечества. Это сказывается на динамике исторических событий — войн, восстаний, революций, политико-экономических кризисов и т. д. Эта связь была подтверждена изучением исторической статистики более 80 стран и народов за 2500 лет. Анализ показал: в те годы, когда на Солнце пятен много, на Земле происходят войны, революции или эпидемии. Почти в 60 процентах случаев. Когда же активность Солнца спадает, то массовые движения затихают. Их насчиталось всего 5 процентов. Первый свой доклад на эту тему Чижевский сделал еще в 1915 году — как вы понимаете, очень давно по сегодняшним меркам. Но до наших дней эта теория фактически не признавалась. Она только-только становится предметом исследований. Хотя все, что он сказал тогда, один к одному подтверждается людьми, которые занимаются подобными вопросами.

«СП»: — Значит ли это, что то, что сегодня происходит на нашей планете - революции и волнения в арабском мире, лондонские погромы, масштабные уличные акции у нас и ряде других стран — все это можно объяснить теорий Чижевского?

— Да, конечно. Все идет, все движется по Чижевскому. Вот только товарищами-политиками это не воспринимается, их это не волнует. Они заняты другим. Хотя, казалось бы, стоило знать такие вопросы. Но их это не интересует в корне, потому что для них это чисто земная специфика — борьба за власть. В 1987 году мною была выпущена первая биография Чижевского, и мне запрещали в ней говорить, что он был в ГУЛАГе. Представляете, 87-й год, уже Горбачев, гласность… А Чижевский, между прочим, мог бы стать еще одним нашим Нобелевским лауреатом. Но заставили отказаться.

«СП»: — Что вам известно?

— Чижевский много публиковался, в том числе и за границей. Издал в Париже свою книгу «Земное эхо солнечных бурь», на французском языке. Книга произвела фурор. Его научная деятельность получила широкое признание и его пригласили в Нью-Йорк на первый международный конгресс по биофизике и биологической космологии, пригласили в качестве почетного президента. Одновременно там проводилась Всемирная выставка, и оба мероприятия имели большое звучание… Естественно, его не выпустили из страны, и конгресс прошел без него. Тогда собравшиеся на форуме ученые составили Меморандум на присуждение профессору Чижевскому Нобелевской премии. То есть его официально выдвинули на эту самую престижную в мире премию. Но после этого на квартиру к нему пришли два человечка с серенькими холодными глазками и настоятельно попросили, чтобы он отказался от этой «буржуазной премии», вроде как «по просьбе трудящихся». Вынудили, конечно. Но документы все есть, они хранятся в архиве Академии наук, в них перечисляется, за что (а это 24-е пункта) Чижевского представили к Нобелевской премии.

«СП»: — А как ученый оказался в ГУЛАГе?

— Как и многие тогда, — по доносу. Случилось это во время войны, в самом начале 1942 года, в Челябинске, куда он только-только прибыл в эвакуацию. Арестовали по какому-то совершенно абсурдному обвинению, никак не связанному ни с его экспериментами, ни с теориями. Вроде донес на Чижевского некий писатель, с которым он ехал в одном купе на Урал. Я не помню, как звали его (он публиковался под псевдонимом), но это крупный достаточно литератор. Так вот он придумал, что Чижевский якобы восторженно приветствовал немецкие самолеты или что-то в этом роде. Хотя… Кто у нас тогда не сидел? Королев — сидел, Туполев — сидел. Чижевский провел восемь лет в лагерях и еще столько же как спецпоселенец в Караганде.

«СП»: — Его знания в заключении как-то использовали?

— Сначала он был обычным заключенным, как все. Но потом (где-то в 47-м уже году) начальство узнало, что он понимает в медицине, и у него появилась возможность вернуться к научным исследованиям. Он стал заниматься проблемами лечения рака крови. Все сегодня знают, что там недалеко готовилась наша первая атомная бомба, и лазареты были просто забиты онкологическими больными. Так вот группой Чижевского, в которую, кстати, входили и математики, впервые в мире были составлены формулы, по которым движется кровь. Потом, будучи уже на поселении, он продолжал исследования по аэроионизации, руководил производством приборов и масок против силикоза (это легочное профессиональное заболевание шахтеров, причиной которого является пыль). В Москву он вернулся только в 1958 году после реабилитации. Приехал с женой — Ниной Вадимовной Чижевской-Энгельгардт. Они познакомились в 1947 году в лагере под Карагандой: ему было 50, ей — 42 года. По секрету скажу, если бы не было Нины Вадимовны, Чижевского, возможно, мы не знали. Это тот самый случай, когда женщина делает очень многое и в жизни мужчины и вообще в истории. Благодаря ей был восстановлен и сохранен архив Чижевского, а также его живописные полотна. Она сделала все, чтобы имя этого гениального ученого не было забыто. Но все же обидно, что в Москве до сих пор нет улицы Чижевского. Как угодно называют, а вот о величайшем нашем соотечественнике так никто и не вспомнил.

Из досье «СП»

Несколько фактов из биографии Александра Чижевского:

Отец — Леонид Васильевич Чижевский, кадровый военный, артиллерист, в 1916 году получил чин генерал-майора. Мать — Надежда Александровна, умерла от туберкулеза, когда сыну не было еще и года. Воспитывали Сашу тетя (сестра отца) — Ольга Васильевна Чижевская-Лесли и бабушка Елизавета Семеновна Чижевская (кстати, внучатая племянница адмирала Нахимова).

В 1913 году глава семьи получил назначение в Калугу, где Александр поступил в частное реальное училище Ф.М. Шахмагонова.

Сначала он мечтал стать профессиональным художником или литератором, но затем серьезно увлекся наукой. Результатом этого увлечения стало написание в 1908 — 1909 годах «трактата» «Самая краткая астрономия д-ра Чижевского, составленная по Фламмариону, Клейну и др.».

К 1914−1915 годах относится важный факт, определивший всю дальнейшую жизнь Чижевского. В начале апреля 1914 года он познакомился с Константином Эдуардовичем Циолковским. Отношения эти, начавшиеся как отношения учителя и ученика, с годами переросли в дружбу.

1916 год: в разгаре Первая мировая. 19-летний Александр отправляется добровольцем на фронт. За храбрость получает солдатский Георгиевский крест. После ранения демобилизуется.

В 1917 году окончил археологический институт и защитил диссертацию на тему «Русская лирика ХVIII века». В 1918 представил на историко-филологический факультет Московского университета и защитил диссертацию на степень доктора всеобщей истории «Исследование периодичности всемирно-исторического процесса», которая спустя шесть лет была изложена в книге «Физические факторы исторического процесса». Уже в 21 год Чижевский — доктор наук. А в 24 он становится профессором Московского Археологического института.

Александр Леонидович прославился двумя крупнейшими открытиями. Первое — создание космической, или гелио-, биологии — науки о зависимости жизни и здоровья от колебаний активности Солнца. Второе — открытие в 1919 г. биологического и физиологического действия униполярных аэроионов, а затем — всесторонняя разработка этого открытия применительно к медицине, ветеринарии, сельскому хозяйству, индустрии, строительству зданий и т. д.

Однако новаторские идеи Чижевского восприняли не все. Его обвиняли в мракобесии, называли солнцепоклонником…

А он продолжал заниматься наукой, писать стихи и удивительные пейзажи. Знатоки говорят, он был незаурядным поэтом и художником. Дружил с Буниным и Брюсовым. Выпустил два поэтических сборника: «Стихотворения» (1915) и «Тетрадь стихотворений» (1919), а также трактат «Академия поэзии». Уже в постсоветское время увидела свет книга избранных стихотворений Чижевского — «Бесконечности». Написал более ста картин (в основном, пейзажей), которые продавал, а средства шли на проведение научных опытов.

Чижевский умер 20 декабря 1964 года и погребен на Пятницком кладбище в Москве. Никаких помпезных памятников. Скромная плита с годами жизни: его и Нины Вадимовны, она пережила мужа на 18 лет.

В 1965 году Академия наук СССР образовала специальную комиссию, которая занялась изучением архивов ученого. Она принципиально подтвердила научное значение многих направлений исследования Чижевского.

(Использованы материалы с сайта «Космический мир»)