Вот придет силовик

«Около французского посольства в Москве усилены меры безопасности. Территорию патрулируют наряды полицейских, около входа стоят два автобуса с силовиками».

Прочитал сию реляцию — и оторопел. Лингвистически оторопел. С посольством, даст Бог, ничего страшного не случится, а вот со словом «силовик» в русском языке — явный беспорядок, я бы даже сказал — бардак.

Слово-то исторически новехонькое. В Словаре С.И. Ожегова, обновленном его ученицей Н.Ю. Шведовой, в 1992 году уже имеются и «маркетинг», и «брокер», и «спикер», и даже «жопа» (при советской власти такого слова, как известно, не было), а вот «силовик» еще в списках не значится. Стало быть, этому слову меньше двадцати годков. Молодое. Перспективное.

Юная «Википедия» объясняет: «Силовик (обычно силовики) — вошедший в широкий обиход в 1990-е годы неофициальный собирательный термин для обозначения высокопоставленного чиновника (военнослужащего), принадлежащего к так называемому „силовому блоку“, под которым обычно подразумевают министерства и ведомства, прямо подчинённые, согласно Федеральному закону „О Правительстве“, Президенту России».

Вот это правильно! То есть «силовики» — это министры обороны и внутренних дел, директора федеральных служб и тому подобные лица. А на сайте «Помощник кроссвордиста» «силовик» определяется однозначно как «министр обороны, по-простецки». В общем, речь идет об очень больших людях. Таких два автобуса никак не наберется. Путать ребят-омоновцев в бронежилетах с командирами генеральского, а то и маршальского ранга — явная речевая расхлябанность и безответственность. Полное непонимание субординации и пренебрежение вертикалью власти.

Меж тем все чаще мелькают в прессе сообщения о столкновениях «силовиков с боевиками». Журналисты явно разучились считать звездочки на погонах. Еще раньше это произошло с писателями. Василий Аксенов, в момент завершения романа «Вольтерьянцы и вольтерьянки», не преминул высказаться о данном неологизме: «Само слово „силовик“ вызывает у меня ассоциации с накачанным резиновым человеком из французской рекламы шин „Мишлен“. Вот этот надувной — настоящий силовик. Мне думается, что и российские силовики — существа не менее эластичные и столь же дутые».

Образно, конечно, но сразу видно, что вольтерьянец говорит. Забыв давнее предупреждение силовика Скалозуба: «Я князь-Григорию и вам фельдфебеля в Вольтеры дам!».

Тенденция, однако. Речевой тренд таков, что значение слова «силовик» спускается с властных стратегических высот, становится обозначением бездумно-молчаливого исполнителя чужих приказов.

Спорить с языком можно (я сам это нередко делаю), но командовать им трудно, а зачастую и бесполезно. Вот в очередной раз оживились «ёфикаторы», хотят, чтобы Горбачева и Пугачеву писали в документах через «ё», и притом в законодательном порядке. Только вот во что обойдется эта сверхграмотность? Больше плюсов будет или минусов? Такое ощущение, что некие силовики в своем административном восторге отвлекают общественное внимание от проблем куда более насущных.

История слова «силовик» свидетельствует о том, что жаргон правительственных кругов людьми не принят. Не в чести у нас слово «сила» — что бы ни говорили старые и молодые сталинисты. Идея «сильной руки» — не народная. «Не в силе Бог, а в правде». «Сила есть — ума не надо». «Сила — уму могила». Кто эту крамолу насочинял?

Извините, увлекся. Распустились мы с этой свободой слова. Того гляди, и самыми высокими словами начнем безбашенно бросаться. Таксисту, вместо традиционного обращения на «шеф», скомандуем: «Президент, давай-ка к трем вокзалам!»

Допрыгаемся — и поставят нам на русский язык своего силовика. Он научит уважать это слово. И писать его заставит через букву «ё»!

Фото: Stefan Matzke/ DPA/ PHOTAS