Жанаозенский треугольник

16 декабря — годовщина печальных событий, после которых стал известен казахский город Жанаозен. В этот день отмечалось 20-летие независимости Казахстана. А в Жанаозене в тот момент на центральной площади города держали голодовку работники местных нефтяных предприятий, которые требовали повышения зарплат и улучшения условий труда. Этот конфликт длился уже семь месяцев.

Несмотря на присутствие на площади бастующих нефтяников, власти Жанаозена решили устроить на этой площади 16 декабря праздничные мероприятия. Поставили юрты, установили большие казаны, в которых начали варить плов на глазах у голодающих. Пригнали много детей, поставили сцену и устроили концерт.

Надо заметить, что власть изначально не хотела мирно решать конфликт с нефтяниками, срывала все переговоры. Большинство бастующих рабочих за это время просто уволили, чтобы не выполнять их требования.

Судя по всему, они решили воспользоваться датой юбилея как поводом, чтобы спровоцировать рабочих, с целью убрать их с площади. Провокация удалась. На площади появились полицейские, под предлогом охраны порядка. Появилась конная полиция. Стражи порядка попыталась зачистить площадь, завязалась потасовка. Полицию погнали с площади, после чего они вернулись вооруженные и устроили стрельбу по всем, кто оставался к тому моменту там. Говорят о провокаторах, которые подожгли акимат (городскую администрацию), офис нефтяной компании «Озенмунайгаз» и ещё несколько зданий, что и дало полиции повод применить оружие.

После прошлогодней зачистки города с применением внутренних войск и ОМОНа, город разделился на тех, кто стрелял и тех, в кого стреляли.

Ещё на автовокзале Жанаозена я сразу столкнулся с представителями первой группы. Как только, выйдя из маршрутки начал фотографировать местность вокруг автовокзала, то почти сразу рядом со мной остановился джип, из окна которого высунулся похожий на мента или КНБшника, тип и спросил с сильным акцентом: «Ты кто, турист?». Мой вид явно не местного жителя, фотографирующего совсем неживописные окраины города, сразу вызвал у него подозрения. «Да, турист» — отвечаю я. Окно джипа закрывается и машина едет дальше.

Местные жители неохотно разговаривают с приезжими. Люди замкнуты, боятся и отвечают настороженно на любые вопросы. Такое поведение становится понятным, если знать подробности событий декабря прошлого года.

По официальным данным, только погибшими в результате применения полицией оружия числится не менее 15 человек и около сотни раненых. Но здесь никто не верит в официальные данные. Говорят о почти сотне убитых и о том, что власти дали много денег родственникам погибших, чтобы заставить их молчать.

Чтобы окончательно запугать горожан и не допустить дальнейших акций протеста после тех событий власти тогда ввели в городе чрезвычайное положение и войска. ОПОН (аналог ОМОНа) хватал на улице людей на свое усмотрение и отправлял в ИВС УВД города «для проверки». После этих проверок выжили не все. Через мясорубку прошли многие сотни людей, в первую очередь, молодые парни. Но под горячую руку полицейских попадали даже женщины и пожилые люди.

Я приехал в Жанаозен в компании Кати и Игоря — студентов-политологов из Киева, которые приезжают в Жанаозен уже второй раз. В прошлый раз они не смогли пообщаться ни с кем из жителей, в том числе и по причине языкового барьера — в Жанаозене сейчас осталось лишь 700 русскоговорящих жителей на почти 130 тысяч городского населения. Не говоря уже про страх, которым пропитан весь город. Накануне годовщины расстрела жанаозенцы ждали введения чрезвычайного положения.

В этот раз миссия общения с жителями Жанаозена оказалась более удачна. С нами Шарипа, казахская правозащитница и журналист. Она знакома с родственниками осужденных, ориентируется в городе и что самое главное для нас — говорит по-казахски.

После тех событий за «массовые беспорядки» судили 37 человек, из них 13 человек сели на реальные сроки от 3 до 6 лет, в основном из числа бастовавших нефтяников, были посажены на реальные сроки за «массовые беспорядки». Хотя все говорят о том, что они не участвовали в тех действиях, которые власть так квалифицировала как массовые беспорядки, но именно на этих людей был зуб.

Жанаозен — город нефтяников. Выстроенный в советское время как один из центров нефтедобывающей промышленности, в 90-е годы он активно заселялся казахами, выходцами из соседних государств. Оралманы (дословный перевод с казахского: «возвращенец») — этнические казахи-репатрианты, переселяющиеся в Казахстан из

соседних стран (Китай, Узбекистан, Иран, Афганистан, Пакистан и др.). В отличии от казахов, живущих в городе с советских времен, переселенцы в большинстве своем не знают русского языка и являются носителями другой культуры.

Жанаозен расположен посреди бескрайних степей, где можно увидеть только нефтяные качалки и верблюдов.

Как и что привело к этой ситуации? Благодаря нашему гиду нам удается встретиться с местными жителями, готовыми общаться с нами.

Первым делом мы попадаем домой домой к Венере Поповой, одному из немногих оставшихся в городе представителей русскоязычной диаспоры. Её муж 19 лет возглавлял строительство нефтяных вышек в окрестностях Жанаозена, выстроив практически всю инфраструктуру нефтедобычи там.

Венера — высокая, статная женщина с явно властными замашками. Вся её сознательная жизнь прошла в Жанаозене. Не стала она уезжать, когда город стали массово покидать русскоязычное население. Муж умер от рака несколько лет назад. Говорит — работал на износ. Работа тяжелая — постоянно в степи, ненормированный рабочий день. Да и экология в этих краях крайне неблагоприятная. Совсем недалеко существуют закрытые ещё в советское время урановые рудники и могильники, в которых хранятся радиоактивные отходы. Уровень радиации повышен. Очень много людей умирают от рака, как и её муж. Большой процент детей, которые рождаются инвалидами.

Со слов Венеры события, предшествующие забастовке нефтяников в 2011 году начались задолго до этого. Страсти кипели давно. Стихийные собрания жителей города против коррупции и социальной неустроенности проходили весь 2010 год. Собирались каждую неделю на квартирах, в арендованных помещениях. Обсуждали наболевшее, требовали полной смены власти в городе. Первый раз собрались в местном кинотеатре «Жалын» — люди свистели, кричали, много эмоций было. Венера ходила на собрания регулярно. Говорит, что всех достала тотальная коррупция, высокие цены, низкие зарплаты, убитая инфрастуктура города. В больницах не было элементарных лекарств, устроить ребенка в детский сад можно было только за взятку.

Таким образом, борьба работников нефтедобывающих предприятий, которые требовали повышения зарплат, оплаты переработки и улучшения условий труда, совпала с общим протестными настроениями в Жанаозене. Тем более, что работа на предприятиях, так или иначе связанных с нефтянкой является основным видом дохода для большей части работоспособного населения.

Венера рассказывает нам про события годичной давности и жалуются на свои сегодняшние беды. Текут трубы отопления, уже дважды заливало водой всю квартиру, но рабочие из ЖЭКа ничего никак не могут починить. Поэтому она сидит в холодной квартире. Венера ругается на сантехников. Говорит, что в советское время значительнее грамотнее был персонал. Сама она отработала 15 лет инспектором в СУ-7, которое строило промышленные объекты в городе.

Происшедшее 16 декабря прошлого года она считает провокацией властей. Говорит, что людей спровоцировали. Упоминает, что на площадь тогда вышло очень много людей, не только бастующие нефтяники и полиция стреляла во всех без разбора.

Сейчас люди запуганы. Накануне годовщины событий всех, кто так или иначе был замечен в активности в прошлогодних событиях, вызывали в прокуратуру, полицию или КНБ. Венера уверена, что её телефон прослушивают. Начальник РОВД сам рассказывал ей, что знает все о её разговорах с журналистами. В том, что произошло год назад, она обвиняет власти. Говорит, что они ничего не сделали для того чтобы успокоить людей и решить их проблемы, а наоборот провоцировали их постоянно.

Выходим от Венеры — квартира у неё в обычном для Жанаозена доме — в подъезде разбитые стены, грязь. Во дворе дома разбитый асфальт. Только после тех трагических событий власти стали уделять внимание городу — привели в порядок фасады домов, отремонтировали дороги. Но все равно город выглядит удивительно бедно и неухожено для города нефтяников.

Едем встречаться с родственниками арестованных после 16 декабря. Алия Тулетаева — молодая женщина, казашка. По-русски говорит мало, чаще всего её речь нам переводит Шарипа. Мать Алии, Розу Тулетаеву приговорили к 7 годам лишения свободы. Маме 47 лет, в кассации суд снизил ей срок до пяти. У неё большие проблемы со здоровьем. Она также как и мужчины прошла через пытки, после чего с трудом выжила. Пытали всех задержанных страшно. Сама Роза участвовала в голодовке нефтяников, как и большинство других осужденных, и вела к тому же активную общественную жизнь. За что и пострадала. Судили её за разжигание социальной розни. В тюрьме заставили дать показания на лидера оппозиционной партии «Алга!» Владимира Козлова, которого недавно приговорили к семи с половиной годам заключения за «попытку организовать государственный переворот, руководстве преступной группировкой и возбуждении социальной вражды».

Алия рассказывает, что на неё саму оказывалось сильное давление. Следствие боялось, что её мать откажется от своих показаний на Козлова. За Алией была установлена слежка. Она была вынуждена обратиться за помощью к журналистам и правозащитникам. Говорит о том же, что беспорядки были спровоцированы попыткой властей провести праздничные мероприятия на центральной площади Жанаозена, где находились уволенные рабочие.

Спрашиваем её про приближающуюся годовщину прошлогодних событий — говорит, что все боятся, ни в какую справедливость не верят и никуда в этот день не выйдут. По квартирам родственников всех осужденных ходит участковый и предупреждает, чтобы ничего не было 16 декабря. Ходят слухи, что в город ведут войска.

Айно Даримбаева, жена осужденного нефтяника Каната Жусипбаева, одного из тех, кто получил максимальный срок — 6 лет. У неё трое собственных детей и ещё на иждивении младший брат мужа — инвалид от рождения. Вообще, в казахских семьях в норме иметь по трое детей. Самая младшая дочь родилась, уже когда муж сидел в тюрьме. Недавно возила её мужу в лагерь показать в первый раз. Айно угощает нас чаем с молоком и спрашивает прямо в лоб, чем мы можем конкретно помочь всем им. Как я понимаю, она уже немного устала от постоянно приезжающих в Жанаозен правозащитников и журналистов и хочет конкретной помощи. Говорит, что от заключенных нефтяников требую подписывать просьбу о помиловании с покаянием. Многие, по слухам уже подписали. Ведь на свободе почти у всех семьи с детьми и они оказываются единственными кормильцами.

Айно говорит, что выживают с трудом — помогают родственники. Городские власти лишь один раз выделили материальную помощь. Рассказывает, почему вообще бастовали нефтяники. Помимо маленьких зарплат были просто невыносимые условия труда. Нефтяники работали вахтами — после работы мылись из бутылок с водой, стирали сами себе рабочую форму, а сейчас появились душевые кабины, одежду стали сдавать в химчистку за счет предприятия. Чтоб успокоить страсти, кипевшие в городе бывшего тогда акимом (главой города) Орака Сарбупеева в сентябре этого года посадили на 10 лет по обвинению в злоупотреблении должностными полномочиями.

Выходим от Айно. Натыкаемся на наряд ОПОНа на улице. Они смотрят с удивлением на нашу странную компанию. Мы ловим такси и уезжаем из города.

Фото автора, Коммерсант, РИА Новости