Эстонские археологи нашли древнейшую чашу, принадлежащую, как пояснил профессор Тартуского университета Айвар Крийска, культуре шнуровой керамики. Казалось бы, чаша и чаша, что тут такого? Ан нет. Она позволила копнуть тайну происхождения самих эстонцев.
Может быть, об этой тайне и не было бы особого разговора — мало ли предметов, напоминающих о культуре шнуровой керамики, находят в Европе. Но дело в том, что косвенно находка подтвердила открытие молодого эстонского генетика Тыну Эско, который в ходе трехлетний исследований пришел к выводу: генетически эстонцы ближе к русским северо-запада России, литовцам и латышам, чем к финнам, хотя именно тех принято считать в Таллине самыми что ни на есть ближайшими родственниками.
Археологи исследовали захоронение возрастом в четыре тысячи лет, где и наткнулись на уникальную находку. Здесь и раньше находили древнейшие предметы быта, орудия труда, только не такой сохранности. Чаша прекрасно сохранилась, никто ее не разбил за тысячелетия. Но главное — она лишний раз напомнила о культуре шнуровой керамики, общими признаками которой является наличие керамики, орнаментированной отпечатками шнура или подражающими шнуру характерными насечками. А ученые считают, что носителями этой культуры были индоевропейские племена — предки славян, германцев и балтов. Выбирай кого хочешь. Но открытие Тыну Эско словно наполнило чашу новым содержанием и прояснило тайну происхождения местных народов. Образно говоря: русские, литовцы и даже латыши с эстонцами — все братья навек. А нынешние политические перипетии — крошечный эпизод на фоне тысячелетий.
Правда, эстонские археологи живут и работают в нынешней политической реальности, и, видимо, поэтому профессор Айвар Крийска демонстративно избегает излишней в нынешних эстонских обстоятельствах детализации. «Мы не знаем точно, на каком языке они говорили, и это не очень-то нас интересует», — говорит он. Любопытное заявление, потому что если бы была возможность удобной для местной элиты исторической интерпретации, то, судя по ее поведению, обязательно прозвучала бы из чьих-нибудь уст фраза об эстонцах, поселившихся тут 4 тысячи лет назад. Но молчат.
Любопытно, что ученый, избегая «национальной» окраски исторического вопроса, не склонен отказываться от социальной, хотя в принципе это неразрывные темы. «В первую очередь необходимо проникнуть в логику поселения: как эти люди жили, как они использовали землю, поселялись ли возле рек или вдоль берега моря, возделывали ли поля, ловили ли рыбу и ходили ли на охоту — или же место имело смешанное хозяйство. За этим следуют вопросы относительно единиц поселения: начиная с того, была это деревня или хутор, в каких домах жили — и, заканчивая тем, какова была численность общины, какие имелись надобщинные отношения, как функционировало общество», — говорит профессор.
Конечно, вопросы о функционировании общества — важные для археолога. Как и вопросы о взаимодействии племен, взаимовлиянии культур, бесконечных войнах в этом регионе. Место удобное. Устье Нарвы. Ворота, окно — как угодно называй. Лакомое для агрессоров. Так вот. Неподалеку находится эстонский город Нарва с крепостью, веками противостоявшей русским, причем ее «национальная» принадлежность весьма противоречива. Эстонским город стал исключительно благодаря Ленину, а точнее — крушению Российской империи, хотя в отличие от благодарной Финляндии здесь нет ни одного памятника вождю. И основан замок был датчанами в XIII веке, явившимися сюда на чужую землю. Хотя о дате основания замка идут споры, все же есть сведения, что он был заложен в 1223-м, и именно этот год здесь с удовольствием определили как дату основания города. Правда, первое письменное упоминание замка относится к 1329 году. Но важно не это. Здешние территории к 1113 году принадлежали Киевской Руси. И это известный факт.
Историю замка, самой Нарвы и местных племен можно было бы представить как историю войн. В 1346 году у датских агрессоров его отняли ливонские агрессоры. Русские цари не то, чтобы пытались вернуть территории — из этого осиного гнезда псы-рыцари все время совершали набеги. Замок переходил из рук в руки. Был и русским, шведским. С попытки занять Нарву начал Северную войну Петр I. В 1700-м году русская армия потерпела от шведов сокрушительное поражение, но Петр I учел ошибки, и в конце лета 1704 года взял Нарву.
Империя, между прочим, в отличие от предшественников развивала город, даже несмотря на потерю стратегического значения после появления крепости Кронштадт. Знаменитую Кренгольмскую мануфактуру тут основали не датчане и не германцы со шведами, а «русские оккупанты», и она успешно фунционировала аж до 2010 года, пережив революции, войны, но не выдержав независимости Эстонии.
Так были ли русские тут оккупантами как датчане и всякие шведы? И можно ли быть оккупантами на своей земле? Конечно, идентифицировать племена, жившие тут тысячи лет назад, крайне сложно, и лишь открытие молодого эстонского ученого о генетическом родстве эстонцев с русскими да уникальная чаша приоткрывают завесу. Но вот непреложный факт. Задолго до датчан, бряцавших тут достепахми в начале XIII века, а уж тем более покоривших край огнем и мечом ливонцев и шведов, эти места, как мы заметили выше, принадлежали Киевской Руси. А первое упоминание здешнего поселка произошло в 1171 году в Новгородской летописи, и назывался он Нарвия.
В те времена, говорят, не существовало национальностей. Однако с огнем и мечом сюда являлись очень даже конкретные рыцари, из чего становится очевидным, что ни датчане, ни германцы, ни шведы тут не обитали до своих кровавых походов. И местные племена были покорены пришельцами, которых — вот ирония судьбы — сейчас боготворят потомки исконных жителей.
И вовсе не эстонская, а ливонская и шведская крепость противостояла русской, которая была заложена на другом берегу Нарвы на расстоянии всего лишь 130 метров в 1492 году повелением Ивана III (известного как Иван Великий). Русская твердыня была построена специально для защиты русских земель от псов-рыцарей. И была поименована в честь основателя — «нарече ему имя Ивангород в свое имя», и стоит до сих пор.
Они и сейчас друг напротив друг друга — две крепости и два города — Нарва и Ивангород - эстонский и российский. В годы «советской оккупации», как именуют в Эстонии советский период, различия стерлись. Откуда им быть? Дело вовсе (или) не только в идеологии. 80% населения Нарвы — русские.
А ливонцы, германцы, шведы — все это оказалось преходящим. О чем и напомнила древняя чаша.
