Склизкое хождение

«Единая концепция преподавания истории российским школьникам в настоящее время обсуждается по всей стране, работа над ней полностью завершится к 1 ноября…

Согласно новой концепции учебника по истории, финальной точкой в изучении российского государства является 2012 год — время, когда Владимир Путин в третий раз стал президентом".

Таковы последние новости с фронта российской исторической науки в ее школьном применении. Не стоит наука на месте — большие сдвиги наблюдаются, например, в ХIII — ХV веках. Навсегда покончено с «татаро-монгольским игом». Еще тридцать с лишним лет назад, во время афганской войны появился анекдот: то иго отныне называется «временный ввод ограниченного контингента ордынских войск по просьбе ряда русских князей». У нас анекдот становится былью, и директор Института всеобщей истории Александр Чубарьян успокаивает читателей: иго уже именуется «золотоордынским». Вопрос теперь в том, оставить ли само слово «иго» или заменить его на формулировку «подчинение русских земель Золотой орде».

Вполне можно согласиться с отказом от этнических определений. В нынешней России более пяти миллионов татар, и по отношению к ним стоит проявить политкорректность. Но что уж так колдовать по поводу старинного слова «иго»? И в целом обсуждение «новой концепции» удручает мелкостью масштаба: речи ведутся не о содержании и методах исторического образования, а исключительно о прилаживании его к сиюминутной политической конъюнктуре.

Читаем в прессе выдержки из опубликованной концепции. Тут, право, стоило бы слово «концепция» взять в кавычки, очень уж все трусливо. Составлявшие сей документ перестраховщики утонули в море двусмысленных кавычек — таких, которые у честных журналистов в прежние времена именовались «какбычегоневычками». Посмотрите на название раздела: «СССР в 1929—1941 гг.: „сталинский социализм“». Значит, не совсем социализм это был? Или: «Великий перелом» (опять в кавычках). Значит, не великий?

Далее видим: «Утверждение „культа личности“ Сталина». Здесь пунктуационную иронию можно понять двояко. Есть услужливая шолоховская версия: «Был культ, но была и личность». А есть версия Солженицына (принятая русской интеллигенцией): да как же можно эти чудовищные злодеяния, этот кровавый разгул называть такой обтекаемой формулой, как «культ личности»! Что имеет в виду «концепция»? С кем вы, мастера научной осторожности?

И уж совсем комическими выглядят рассуждения о том, какие руководители нынешних думских фракций должны быть представлены в школьном учебнике. А кто-то даже спрашивал, войдут ли в школьную историю Березовский и Мавроди. Обсуждать это могут только люди, не нюхавшие школы. Тут дай Бог внедрить в детскую память имена Сперанского и Скобелева! Должность сама по себе для истории — ноль. Не помнит она какого-нибудь Шверника, формально занимавшего самый высокий пост — Председателя Президиума Верховного Совета СССР. А, скажем, популярная у нашего поколения шуточка «примкнувший к ним Шепилов» уже не никому не понятна даже в вузовской аудитории, приходится ее навсегда забыть.

Должна ли история подчиняться господствующей идеологии? Однажды руководитель нашего государства поручил молодому эксперту составить записку о народном воспитании. Тот ее написал, причем о преподавании истории там сказано следующее: «История в первые годы учения должна быть голым хронологическим рассказом происшествий, безо всяких нравственных или политических рассуждений. К чему давать младенствующим умам направление одностороннее, всегда непрочное?».

Руководителя звали Николай Павлович Романов, эксперта — Александр Сергеевич Пушкин. Другой классик — Алексей Константинович Толстой сам написал популярную и легкочитаемую «Историю государства российского», причем в стихах. Раньше всякий начитанный человек мог процитировать: «Настал Иван Четвертый, /Он Третьему был внук…» и т. п. Хорошая модель, этот трехстопный ямб так и напрашивается на продолжение: «Пришел Хрущев Никита…» или «Пришел Владимир Путин…».

Но Алексей Константинович не советовал этого делать, и сам в 1868 году воздержался от характеристики царствовавшего тогда Александра II (Освободителя, между прочим). Он так это мотивировал:

Ходить бывает склизко

По камешкам иным,

Итак, о том, что близко,

Мы лучше умолчим.

Это к вопросу о 2012 годе. А вообще не худо бы сразу договориться, зачем пишется учебник, зачем нужна единая концепция. Одно дело — заинтересовать школьников самим сюжетом отечественной истории, наглядно показать им связь времен. И совсем другая задача — угодить нынешнему начальству. На этой скользкой дорожке можно только упасть, уронив и себя, и авторитет науки.

Автор — критик, прозаик, профессор МГУ.

Фото ИТАР-ТАСС/ Станислав Красильников