Киевский рубеж

70 лет назад, в сорок третьем, началось полномасштабное освобождение Украины. Осенью брали Киев.

26 немецких дивизий отступили на правый берег Днепра, и стали частью так называемого «Восточного вала». На Днепровском участке он насчитывал 422 танка, 2229 пушек и 445 самолётов.

Красная армия располагала силами в 35 стрелковых дивизий, 908 танков, 2960 пушек и миномётов, 733 самолёта.

Природной и психологической преградой стала река Днепр. Одними из первых форсировали реку бойцы генерал-лейтенанта И. Черняховского. Переправлялись на ящиках, колодах, набитых соломой плащ-палатках. Местные жители отдавали лодки. Многие из селян становились проводниками. Так, Горпина Тригуб — жительница села Сваромье, мать двоих сыновей-красноармейцев — 10 раз переплывала с бойцами Днепр, за что была удостоена Ордена Красной Звезды. Война догнала её уже после взятия Берлина — она подорвалась на мине, оставленной немцами в их селе.

Уникальный случай произошёл с солдатом Григорием Малинкой — похороненным заживо, и оставшимся после этого в живых. В боях за Днепр он был ранен осколком в сердце. Его уже успели похоронить и присыпать землёй, но спас случай — мимо проходили солдаты и заметили, что земля над могилой немного поднимается и опускается. Откопали, отправили в госпиталь. Вылечили, даже представляли к званию Героя СССР, но награду не дали.

Танки — основную ударную силу — переправляли на плотах, ночью. Под плотным артиллерийским огнём удалось построить два моста, которые днём уничтожались авиацией, а ночью — снова возрождались силами сапёров.

На Правом берегу, преодолевая сопротивление, было захвачено несколько плацдармов. Основные из них — в районе села Великий Букрин (южнее Киева) и села Лютеж (севернее столицы). Именно с Букринским плацдармом военачальники связывали большие надежды.

Но здесь Красная Армия несла огромные потери.

На островах Казачьем и Ольжинском высадился батальон 342-го стрелкового полка 136-й дивизии 38-й армии. Они остались без огневой поддержки — после боя из более чем 800 солдат и офицеров в живых осталось только пять.

В октябре, после безуспешных попыток продвинуться к Киеву, стало ясно, что горы и балки создают серьёзные проблемы для движения танков с Букринского плацдарма. Тогда Ставка изменила план.

Основные войска с Букринского плацдарма были переброшены на Лютежский. В районе Букрина, чтобы скрыть передислокацию — выстроили макеты танков и орудий.

К началу ноября рокировка была завершена.

1 ноября войска нанесли отвлекающий удар с Букринского плацдарма, а спустя два дня последовал главный - с Лютежского.

Утром 5 ноября танковые части перерезали шоссе Киев-Житомир — путь для отступления из города на запад — и пошли в наступление. Основной удар по Киеву был нанесён в ночь на 6-е ноября. Город содрогнулся под огнём танков и орудий, стало по-дневному светло. Бои за Киев продолжались всю ночь, и только к утру город освободили.

Илларион Кравченко пошел на фронт в 17 лет. В 1943 ему пришлось форсировать Днепр и участвовать во взятии столицы Украины.

— Когда подошли к Днепру, я был в звании временно исполняющего комсорга батальона, — вспоминает ветеран — Комбат дал команду: сформировать штурмовой отряд из 30 человек для первого форсирования Днепра, чтобы захватить плацдарм. Вместе с парторгом старшим лейтенантом Демченко, в ночь с 23 на 24 сентября мы сформировали отряд из коммунистов-добровольцев и комсомольцев-добровольцев батальона. У нас были плоты, пара рыбацких лодок. Разбились на три группы, с расчетом, что одна группа пойдёт влево, вторая — вправо, а третья — будет подниматься на гору. Утро туманное было. В первой половине ночи мы переплыли Днепр. Никто ни разу не выстрелил — немцы нас не ожидали. Плацдарм мы сразу расширили метров где-то на 100 в ширину. Фонариком подали сигнал, что мы уже на правом берегу.

«СП»: — Когда завязался первый бой на Правом берегу?

— Мы с группой автоматчиков (а их у меня было 10 человек) поднимались на гору и наткнулись на боевое охранение немцев. Поднялась шумиха, стрельба, завязался бой. К этому времени уже почти весь наш батальон перебрался на правый берег вместе с комбатом. В этот день мы отразили восемь контратак, вплоть до рукопашного боя. Погиб парторг, а из 30 человек нас осталось всего 13. Это в первый день.

На второй тоже были жуткие бои. Немцы опомнились, подтянули свои войска. Я как комсорг был при штабе батальона. На третий день где-то перед обедом меня ранило в ногу, мне сделали перевязку: я мог ещё лежать и стрелять, поэтому остался в строю. Где-то к вечеру меня вторично ранило. Возле дуба я лежал с гранатами и автоматом. Я приподнялся бросить гранату, и в это мгновение немецкая граната разорвалась впереди меня, метрах в пяти. Тогда меня переправили на левый берег в медсанбат дивизии. А на следующий день в медсанбат привезли и комбата. Он рассказал, что на четвёртый день боёв на правом берегу немцы двадцать два раза контратаковали батальон. После боев в селе Згуровка я месяц пролежал в полевом госпитале. А потом попал в запасной полк фронта в городе Яготине. В этот полк приехал командир взвода разведроты 167-й дивизии, чтобы отобрать людей на пополнение. Отобрал 30 человек, в том числе и меня. Мы переправились через Днепр в район Лютежа, где-то в Пущеводицких лесах стояла наша рота перед основным наступлением.

«СП»: — Во время взятия Киева вы выполняли задание при разведроте?

— Да. Один наш взвод был возле Крещатика, а второй, в котором служил я — был отправлен в район вокзала. Мы выяснили, что немцы выводят основные силы из города. Когда вернулись, командир взвода стал докладывать о выполнении задания, а мы стали отдыхать. Вышел связной из здания и говорит: «Ребята, только что Москаленко доложил Ватутину, что Киев уже свободен». Мы — шофёры, разведчики, охрана — так сильно обрадовались, что начали стрелять в воздух. Сразу выскочил дежурный капитан: «Кто стрелял? Прекратить стрельбу!». Выходит Москаленко: «В чем дело?». Мы сказали, что стали салютовать в честь взятия Киева. Он рассмеялся и вернулся в штаб.

Одними из первых в город ворвались бойцы разведгруппы старшины-танкиста Никифора Шолуденко 22-й гвардейской танковой бригады 5-го гвардейского танкового корпуса 38-й армии. В уличных боях за Киев он был смертельно ранен, и уже посмертно получил звание Героя Советского Союза. Его похоронили в Парке Славы.

В память тех событий улицу в районе Нивок назвали Танковой.

В Москве, в честь взятия Киева дали праздничный салют.

Союзники очень хорошо понимали значение взятия столицы УССР. Так, командиру 136-й стрелковой дивизии, генерал-майору Пузикову М. В. за успешное форсирование Днепра и освобождение Киева вручили награду «Legion of Merit» («Легион заслуг»). Указ о награждении подписал лично Франклин Делано Рузвельт.

Освободителей приветствовали и в Киеве. В виду огромной моральной роли взятия города и дальнейшего освобождения Украины, был введён орден им. Богдана Хмельницкого, который стал единственной военной наградой, исполненной на языке национальной республики.

На государственном уровне праздничные даты в Украине по-прежнему отмечаются хорошо. В киевском метро и на улицах города вывесили фотографии с именами участников битвы за Киев с подписью «Они освобождали Киев. Они среди нас». Но молодежь, когда слышит рассказы о войне, все чаще говорит: «Это уже не актуально»… А совсем недавно в Киеве переименовали и Танковую улицу — в ответ на официальное обращение посольства США, которое открывало здесь своё новое здание. Теперь она — улица им. авиаконструктора Сикорского, сделавшего себе имя как раз в Америке. Согласия ветеранов, понятно, никто не спросил.

Фото РИА Новости