«Блокадный ген»

70 лет прошло со дня освобождения Ленинграда от 900-дневной фашистской блокады. Этот юбилей отмечается 27 января по всей России. А также в странах ближнего и дальнего зарубежья. Ведь живут блокадники не только в городе на Неве. Да и сама знаменательная дата беспримерного в истории подвига людей, отстоявших свой город, не может оставить равнодушным цивилизованное человечество.

И только небольшая группа горожан, имеющих самое непосредственное отношение к осаде, чувствует себя чужими на этом празднике жизни. Потому, что официальная власть не считает их жителями блокадного Ленинграда. В Питере их так и называют — непризнанные. Это те, кто родился позже, чем за четыре месяца до полного освобождения города, то есть, после 27 сентября 1943 года.

Среди них — Антонина Ивановна Проклова. Фамилию я по её просьбе изменила, о чем — ниже. В октябре минувшего года ей исполнилось 70 лет. Всю свою трудовую жизнь работала она учительницей в средней школе. Пять лет назад вышла на пенсию, чтобы, по её словам, активно бороться за права - свои и товарищей, родившихся в Ленинграде на исходе блокады, но не имеющих соответствующего статуса.

Рассказывать о себе Антонина Ивановна не любит. В свое время, говорит, много где и кому рассказывала, а в ответ слышала лишь оскорбительные упреки в том, что таким образом выклянчивает себе ветеранские льготы. Потому, собственно, и фамилию свою просила не называть. Ограничилась короткой констатацией фактов:

─ Моя мама всю осаду, с первого и до последнего её дня, провела в городе, работала сначала на заводе, затем в сандружине. Похоронила за это время двух маленьких детей, моих братика и сестренку, им было семь и пять лет. Меня родила вопреки советам медиков, прочивших ей выкидыш. А потом не один год боролась за то, чтобы я нормально росла, могла ходить без посторонней помощи — у меня врожденная болезнь суставов. Отец мой погиб на Ленинградском фронте, так и не узнав, что у него родилась дочь. Прожила недолго и мама, сказались контузия, голод, стресс. В 15 лет я осталась сиротой.

Когда не одно десятилетие спустя после окончания Великой Отечественной войны в стране заговорили, наконец, о подвиге в блокаду жителей Ленинграда, и было утверждено соответствующее почетное звание, дававшее небольшую прибавку к пенсии и некоторые социальные льготы, вроде бесплатного проезда в общественном транспорте, Антонина Проклова была уверена, что имеет на них право. Но, оказалось, нет, не имеет. Никаких прав.

Слушая её, я подумала: может, есть что-то в её биографии, о чем она не говорит и что как раз не дает права на уважаемый статус?

Но вот пообщалась с другой ленинградкой, тоже родившейся менее чем за четыре месяца до полного освобождения города, в декабре сорок третьего. Она из семьи врачей, и сама тоже стала врачом. Её отец и мать всю блокаду служили в питерском госпитале. Выжили, но к сорокам годам стали оба инвалидами первой группы. У неё самой с малых лет букет болезней. И та же история — не хочет об этом говорить. Чувствуется, сама тема оскорбляет её. «Мы хлопочем о статусе не за льготы для себя, — объясняет, — а за справедливость. Мне лично ничего от власти не надо, и квартира у меня есть, и пенсию себе заработала. Но нас считают почему-то самозванцами, при любой возможности попрекают. Мы этого не заслужили».

Попрекают, вот что страшно, в основном свои же, блокадники. Те, кто, имея «блокадный статус», как минимум два раза в год (в январские праздники и на День победы) пользуется расположением власти, получая подарки и приглашения на всевозможные встречи (опять-таки с подарками), концерты.

Ещё в конце восьмидесятых в городе на Неве стала образовываться некая обособленная каста «приближенных» из числа руководителей общественных блокадных организаций. Число последних росло прямо пропорционально получаемой из Германии гуманитарной помощи (в годы перестройки немцы поставляли её нам тоннами). Вели себя эти самые руководители-общественники вроде местных князьков, самолично решая, кого пригласить «к столу раздач», а кого и близко к нему не подпускать.

Иные из них и сегодня на тех же позициях, остаются «непробиваемыми», когда речь заходит о «непризнанных». Готовя этот материал, я позвонила некоторым из них, в надежде на солидарность с такими же, как сами, блокадниками, разве что моложе. Первым набрала номер Валентины Леоненко. Блокадная медсестра, как она сама всегда представляется, в 1990-е Валентина Ивановна возглавила общество «Жители блокадного Ленинграда». Ближе к 2000-м годам её с руководящего общественного поста сняли. Но возмущалась она не долго, создав Международную ассоциацию блокадников.

Разговор у меня с ней получился короткий:

─ Те, кто родился в конце 43-го никакие не блокадники, и правильно, что не дают им этого статуса, — сказала Леоненко. — Я лично пережила страшный голод, холод, ежедневные бомбежки. А они родились, когда уже трамваи ходили. Всё, не о чем говорить. И звонить сюда не надо. Я отдыхаю!

─ Вы лучше про нас напишите, — не так категорично, но с долей некой обиды ответила на мой звонок руководитель общества «Дети блокады-900», отпочковавшегося когда-то от «Жителей…» Галина Кокрякова. — Нам в очередной раз выделили мало билетов на концерт в БКЗ «Октябрьский», а там столько звезд эстрады будет выступать! А что про «непризнанных» сказать? В конце сорок третьего года гораздо легче было в Ленинграде. Например, увеличилась пайка хлеба, свет уже был в домах. Бомбежки продолжались, да. Но самое страшное — первая блокадная зима 1941/42 гг. — осталось к тому времени позади…

Между тем, доказано, что не только пережившие ту первую зиму, но и вообще ВСЕ, хоть ненадолго оказавшиеся в блокадном кольце, до конца своих дней несут в себе патологический «блокадный ген». Иными словами, их организм надорван, о здоровье говорить не приходится.

─ Несколько лет назад вместе с коллегами из США, Германии, некоторых других стран нами было организовано всестороннее медицинское обследование переживших блокаду, — рассказал «СП» Юрий Колосов, председатель Международной организации историков блокады и битвы за Ленинград. —  Приняли участие в нем триста ленинградских семей, всего тысяча человек в возрасте от 80 до 10 лет. Именно в таком порядке, то есть, сами блокадники, их дети, внуки, правнуки. Выводы были сделаны неутешительные, хотя примерно такие мы и ожидали.

«СП»: — Прежде, чем говорить о выводах, может, стоит назвать некоторые цифры, Юрий Иванович? Скажем, была ли выявлена зависимость состояния здоровья от пережитого в городе в годы фашистской осады?

─ Безусловно, и зависимость самая прямая. Мы сравнивали, например, ленинградцев и тех россиян, кого блокада не коснулась. У первых на 1000 человек — 570 имели патологию опорно-двигательного аппарата, у вторых всего 81. Проблемы с зубами - у 57,6% блокадников, и у 30,7% их внуков. У обычных, скажем так, россиян эти показатели соответственно 52,9% и 17,8%. У переживших осаду было выявлено 2570 различных заболеваний, которые унаследовало не менее 57% их детей и внуков.

«СП»: — Это всё относится и к тем, кто родился в Ленинграде за четыре месяца и позже до полного освобождения города?

─ В полной мере! Ведь они появились на свет от матерей, долгие месяцы живших в античеловеческих условиях. Для формирования малыша, известно, женщина должна иметь в организме должное количество витаминов, минеральных веществ, того же кальция, без которого невозможно строительство скелета зародыша. Есть немало примеров, когда, уже после войны, из-за врожденных заболеваний, преимущественно, сердца, желудочно-кишечного тракта умирали совсем молодые люди. Были случаи тяжелой болезни кожи, как последствия блокады. Я лично был знаком с человеком, который родился в Ленинграде в 1944 году. При рождении треть его тельца оказалась без кожи. Выжил он тогда усилиями медиков. Если бы спустя много лет его лечащий врач поинтересовался личной историей этого мужчины, изучил выводы ученых относительно влияния блокады на организм переживших её людей, вполне возможно, его удалось бы спасти, избрав правильный курс лечения. А так скончался в неполные сорок лет.

«СП»: — Исследования, о которых вы упомянули выше, доступны для изучения или это «закрытая тема»?

─ Доступны, конечно. Мы его и проводили с тем, чтобы специалисты могли использовать в своей работе. По его итогам выпустили две брошюры с подробным описанием, цифрами, выводами. Один экземпляр передали в комитет по здравоохранению Петербурга, ещё один — в министерство здравоохранения РФ. Но я не уверен, что эти брошюры там хотя бы пролистали. В США, точно знаю, на основе наших исследований были определены состав и количество гуманитарной помощи на случай катастроф; внесены изменения в нормативы при приеме молодых людей на армейскую службу. У нас? Не так давно ко мне обратился за помощью отец одного призывника. Парня определили в танкисты. На учениях он по какой-то причине спрыгнул с танка, не на асфальт — на мягкую землю, и сломал обе ноги. Стали выяснять, оказалось, внук блокадника, проблемы опорно-двигательной системы у него с детства. До призыва, на медкомиссии этого нельзя было установить?..

Но вернемся к «непризнанным». Тот же Юрий Колосов, уверен, что они должны быть приравнены по статусу к детям войны. Для чего нужен соответствующий закон РФ. Но с ним самим, этим законом, своя отдельная неприличная история, которая тянется не один год. Похоже, российские чиновники всё боятся, как бы наши старики не зажили вдруг безбедно. Полтора года назад, летом 2012-го года министр труда и соцзащиты Максим Топилин призывал «повременить с разработкой закона о детях войны», сетуя о «жестких рамкам нынешнего госбюджета». На что заместитель председателя Государственной думы Людмила Швецова предложила тогда министру «ограничиться льготами только для тех, чьи родители погибли в ходе военных действий», дабы «существенно сузит круг лиц, которым будут предоставляться льготы».

─ А льготы-то смешные по нынешней жизни, — комментирует для «СП» ситуацию депутат питерского ЗакСа Борис Вишневский. — Скажем, на проезд в общественном транспорте — рублевая компенсация, которая предусмотрена в данном случае, никак не угонится за регулярным повышением цен. Как и частичная компенсация на коммунальные платежи. А льгота на бесплатное лечение ветеранов и блокадников вообще чистой воды профанация, так как бесплатное на деле лишь обследование, да и то не всегда, когда же речь заходит об операции, то либо жди год-два-три в очереди, либо плати. Не говоря уже о лекарствах, как правило, импортных, дорогих… Я лично всегда выступал за отмену этого ограничения. На мой взгляд, неприлично делить блокадников на категории. Даже одного только дня более чем достаточно для того, чтобы испытывать ко всем этим людям огромное уважение.

«СП»: — Пару лет назад, если не ошибаюсь, депутаты питерского парламента рассматривали вопрос о снятии пресловутого ограничения, именуемого горожанами «Четыре месяца»…

─ В первом чтении поправка набрала тогда нужное количество депутатских голосов. Но во втором всё кардинальным образом изменилось, 31 парламентарий — представители партий «Единая Россия» и «ЛДПР» — проголосовал против неё и тем заблокировали. Незадолго до нынешней круглой даты я обращался в администрацию города с предложением выплатить хотя бы единовременную праздничную материальную помощь всем ленинградцам, в том числе, родившимся после 27 сентября 1943 года, а не только ветеранам-фронтовикам и статусным блокадникам. Речь шла о сумме 3 000 рублей на человека. Но мне в Смольном ответили: на всех денег не хватит. Считаю это позором для города. Неуважением к его защитникам.

Их живёт сегодня в Петербурге около 700 человек — тех, кто имел несчастье «опоздать», родившись позже, чем за четыре месяца до полного снятия блокады. Всем уже по 70 лет. По нашей российской жизни преклонный, или, как любят говорить государевы мужи — «возраст дожития». Умножим эту цифру на сумму праздничной доплаты в 3 000 руб. Получается, 2 млн. 100 тысяч рублей — столько нужно было выделить на «непризнанных».

Действительно, непомерная сумма для города, который тратит по 4 миллиона рублей на памятные ленточки (вроде георгиевских, только салатно-зеленого цвета). Сотни тысяч — на сомнительного качества праздник «Улица жизни» с воссозданием «блокадной обстановки». Более миллиона — на приглашение столичных исполнителей для праздничного концерта. А также конференции, встречи, банкеты, пакеты…

Справка «СП»

Все годы блокады в Ленинграде продолжал работать родильный дом № 2, что на Фурштатской улице. Он был единственным в тот момент роддомом города, так как все остальные лечебные учреждения переоборудовали в госпитали. Только в тяжелейшем 1942 году здесь появился на свет 991 малыш. В 1943—1944 годах — больше тысячи. Принимали, случалось роды, и медики госпиталей.

Фото: ИТАР-ТАСС/ Юрий Белинский