Армия быстрой заморозки

Комитет солдатских матерей намерен просить министра обороны Сергея Шойгу изменить сроки осеннего призыва. В организации считают, что отправка новобранцев в войска в холодное время приводит к массовым заболеваниям в первые недели службы, пишут «Известия».

Согласно статье 25 ФЗ «О воинской обязанности и военной службе», сегодня осенний призыв проходит с 1 октября по 31 декабря. Солдатские матери считают, что после 20 ноября массовых отправок новобранцев в войска не должно быть. Это позволит предотвратить массовые простудные и инфекционные заболеваниями.

А статистика здесь весьма тревожная: осенью 2011 года сообщалось о госпитализации с респираторными заболеваниями порядка 800 военнослужащих 37-й учебной автомобильной бригады в Острогоржске Воронежской области. В 2012 году более двух сотен военнослужащих 62-й ракетной дивизии под Красноярском оказались в госпитале с пневмонией. В конце января 2014 года в госпиталь загремели 300 новобранцев, поступивших в середине декабря в войсковую часть 20115. Опять в Острогоржске.

— Это недопустимо, — говорит ответственный секретарь Комитета солдатских матерей Валентина Мельникова. — Госпиталь должен лечить раненых в военное время. Без войны они должны стоять почти пустыми. Во всяком случае, там не должно быть столько ребят с пневмонией. Когда люди лежат в коридорах, как это назвать? Это — трата денег. Потому что только койко-день в госпитале стоит где-то около трех тысяч (с лечением, с какими-то сложными историями, еще дороже).

Но, прежде всего — это трата человеческих жизней. Сейчас же нет отсрочки для тех, у кого жены-дети. И жены остаются вдовами, а дети — сиротами, когда кто-то из их отцов умирает.

«СП»: — Призыв у нас всегда был весной и осенью. Почему подобных трагедий не было?

— Как не было? Мы об этом толкуем уже двадцать пять лет — с 1989 года. Просто до наших руководителей не доходит. Массовые заболевания пневмонией и менингитом с тяжелыми осложнениями стали проявляться где-то с 1999—2000. Еще в 1995 году, помню, мы переправляли в город Ковров в качестве гуманитарной помощи витамины, потому что госпиталь был забит молодыми солдатами с гриппом, пневмонией и ОРЗ.

К тому же у ребят появились мобильные телефоны. Раньше заболел — кто об этом узнает за пределами казармы? Только когда солдат умирает, кто-то узнает, что болел.

«СП»: — Можете пояснить, о чем вы будете просить Шойгу?

— Никто не говорит, что нужно менять сроки призыва. Недавно у нас была конференция с врачами Западного военного округа. Они порекомендовали большие отправки новобранцев в части, эшелонные отправки, проводить до 15−20 ноября. Пока тепло, пока не началась эпидемия гриппа. Это не означает, что в декабре призыва не будет.

«СП»: — Разве проблема не в качестве медицинской помощи?

— Мы же не специалисты. Но вот как нам объяснили медики: когда большая команда поступает в большую казарму, в замкнутом пространстве оказываются ребята из разных регионов. В каждом регионе — свои инфекции, на которые местные не реагируют. Но против них нет иммунитета у ребят из других регионов. Поэтому тут дело в количестве людей. Еще в советское время мы обратились к Верховному совету и Горбачеву с требованием ребят с Севера не отправлять на Юг. А южан не отправлять на Север. Именно потому, что у северян вообще нет иммунитета против инфекций, которые находятся южнее. Они сразу туберкулезом заболевали. К нам прислушались, и северян перестали отправлять на юг, а ребят из Грузии и Армении — на Новую Землю. Во всяком случае, сразу после призыва.

Сейчас ровно такая история. Ведь что делать командиру, если половина пополнения у него через неделю в госпиталь попадает? Ждать, пока у новобранцев иммунитет появится? Их же на военную службу призывают.

«СП»: — Что вы предлагаете?

— Можно комплектовать по-умному. Прицельно. В конце концов, у нас сейчас армия составляет где-то 750 тысяч человек, из которых почти 300 тысяч — это офицеры, и около 100 тысяч — контрактники. Получается, призывников 150−200 тысяч нужно осенью и столько же весной. Командование военных округов говорит: «Мы составим заявки прямо по частям и командам». Они могут это сделать.

То есть, должно быть соответствие: армии требуется столько-то людей, в такое-то время. И военные комиссариаты отправляют в такие-то части, в такое-то время. Что тут сложного? Но Главное организационно-мобилизационное управление (ГОМУ) Генштаба, которое отвечает за призыв, не хочет этого делать. Потому что работать надо, а они не умеют. ГОМУ — это совершеннейший рудимент мобилизационной армии. У них и название такое — организационно-мобилизационное. Вот организационную часть они не умеют и не хотят делать.

А вот мобилизовать — пожалуйста. Поэтому знаете, чем у нас заканчивается в декабре призыв в больших городах? В Нижнем, в Питере, в Москве… Начинаются облавы, собирают на сборном пункте кого попало — без документов, непрописанных, даже из другого государства, сажают их в эшелоны на тысячу человек, и везут…

У военного эксперта, полковника в отставке Михаила Тимошенко свое видение ситуации:

— В советское время таких проблем не было. Тем более в таком масштабе, чтобы заболело двести, триста, четыреста солдат в одной части. По нескольким причинам не было.

Во-первых, призывной контингент был гораздо здоровее, чем нынешний. Они не в интернете сидели и не пиво за гаражами глушили. В основном занимались спортом — их туда загоняли. А если ребята были из сельской местности, то там сама жизнь — спорт.

Второе — военная медицина существовала. Это была лучшая военная медицина в мире. Мы были основоположниками военной медицины. А теперь ее Сердюков уничтожил. Хорошо, если остался каждый седьмой медицинский работник в строю.

Больше того, исчезли сами госпитали. То есть он их расформировал, разогнал — и все. На сегодняшний день ситуация такова: если у вас заболело двое-трое-пятеро солдатиков, то вы их направляете в бригадный медпункт. Потому что раньше в полку была медицинская рота, в бригаде и в дивизии — медицинский батальон. Они имели постоянно действующие госпитальные места. Теперь если у вашего бойца от таблетки аспирина ничего не прошло, то вы должны грузить его в санитарную машину и вести в гражданскую больницу — если у вас с ней договор.

«СП»: — А если нет?

— А если — нет, то неизвестно, куда везти. Вот что сделал товарищ Сердюков — наш «эффективный» менеджер от обороны.

В-третьих, в советское время не существовало комитета солдатских мамочек. И истерики по этому поводу никто не устраивал. Невозможно отправлять новобранцев группами по пять-шесть-десять человек. Невозможно… Почему эшелон везет? Потому что все едут до станции. Откуда их разбирают те, кто прибыл за пополнением. А эшелон нужно сопровождать. И что, мы на каждые десять призывников будем выделять офицера? Нереализуемо все это.

Другой вопрос: что, если война зимой? Мы не будем воевать? Так получается. Мы воспитываем в армии защитников, вообще, или кого?

«СП»: — Но факт, остается фактом — новобранцев косит простуда. А так не должно быть…

— Нет, конечно. Здесь вот ведь еще, какая штуковина. Вот соорудили новую форму, которую называют формой от Юдашкина. Ее проклинали всяко. Но товарищ Юдашкин почти все сделал правильно. Он, по сути, скопировал американскую полевую форму, семислойную. Но если он в своих образцах ставил утеплитель холлофайбер, либо термофин, как американцы делали для своих военных и космонавтов, то у нас смышленые предприниматели стали ставить китайский синтепон. А смышленые тыловики на это закрыли глаза.

Мембранную ткань, которая удерживает тепло, и вовсе исключили из слоев, потому что она, дескать, «шуршит и демаскирует». Танк — не шуршит и не демаскирует, а ткань шуршит. Собственно говоря, комплект формы подгоняли под цену, которую сердюковское Министерство обороны готово было заплатить. Ну, вот она такой и получилась — ниточки расползались, ткань рвалась, утеплитель не грел, ребята болели.

Сейчас Шойгу настоял на том, чтобы форма была пошита из «правильных» материалов. Вот 100 тысяч образцов должны сделать, часть уже поступает в войска. Но там, где массовые заболевания, туда она еще не дошла.

Директор Фонда «Правовая миссия», руководитель проекта «Школа призывника» в Челябинске Алексей Табалов к инициативе солдатских матерей отнесся с пониманием:

— То, что солдаты болеют и массово болеют — это факт неоспоримый, к сожалению. Но связан он не только с транспортировкой. У нас в Трехгорном, например, был случай, когда несколько сотен солдат заболели после марш-броска. И командование скрывало эту информацию. Когда один солдат умер, о происшествии стало известно, и лишь тогда военная прокуратура провела проверку в части. Вообще, мне кажется, причина многих ЧП в общей безответственности командного состава. У нас, бывает, не отапливаются помещения, где призывные комиссии размещаются, там уже люди начинают заболевать. Плохие социально-бытовые условия на сборных пунктах. В конечном счете, при отправке инфекция распространяется. С другой стороны, у нас же ходят пассажирские поезда, но я что-то не слышал, чтобы у нас массово болели пассажиры. Наверное, все-таки проблема в том, как организована отправка в войска. Должным ли образом экипируются призывники? Должным ли образом следят за ними во время следования к воинским частям командиры, осуществляющие сопровождение? Наверное, и тут есть проблемы.

Фото ИТАР-ТАСС/ Станислав Красильников