Долетит ли та ракета до МКС?

Почти три десятка лет назад в истории советской космонавтики произошло знаменательное событие. 19 февраля 1986 года в космос была запущена орбитальная станция «Мир». К этому моменту и СССР, и США уже имели опыт эксплуатации таких станций. Причем многолетний. В 1971 году на орбиту была выведена советская станция «Салют». После чего «Салюты» начали выпархивать словно из рукава фокусника: второй, третий, четвертый… Последняя станция этой серии — «Салют-7» — начала работу в 1982 году и прекратила свое существование в 1991 году.

Чуть позже обживать космос начали американцы. Их станция «Скайлэб» была запущена в 1973 году и просуществовала до 1979 года. Она была единственной национальной станцией США. Но по своим параметрам затмила советские. Достаточно сказать, по комфортности проживания была этаким «Хилтоном». Если обитаемый объем самого крупного «Салюта» составлял 90 куб.м., то у американской станции он был равен 352 куб.м. По сути, это был двухэтажный дом, в котором площадь одного этажа составляла 70 кв.м. Вполне понятно, что в таком объеме американцы разместили гораздо больше исследовательской аппаратуры, чем мы в «Салютах».

Обитаемый объем станции «Мир» был ненамного выше, чем у «Скайлэба», — 376 куб.м. Однако ее запуск стал значительным прорывом в области «обживания» космоса. Потому что это была первая в истории многомодульная станция. В ее создании участвовали 280 организаций из 20 различных министерств и ведомств.

В феврале 1986 года на орбиту был запущен первый — базовый — модуль. Это был «топор», из которого и сварили всю кашу. Базовый модуль был модернизированной станцией «Салют». Главным его отличием от прототипа стало наличие шести стыковочных узлов. И в течение 10 последующих лет к нему было пристыковано еще 6 модулей.

Модуль «Квант» (март 1987), оснащенный астрофизической аппаратурой. Также он позволял проводить биотехнологические эксперименты.

Модуль «Квант-2» (ноябрь 1989), расширял зону отдыха космонавтов, а также выполнял функции жизнеобеспечения станции.

Модуль «Кристалл» (июль 1990), был многофункциональным, обеспечивая биологические, астрофизические и материаловедческие эксперименты.

Модуль «Спектр» (июнь 1995). Был оснащен геофизической аппаратурой для мониторинга атмосферы, океана и земной поверхности.

Стыковочный модуль (ноябрь 1995), предназначался для стыковки станции с американскими челноками «Шаттл».

Модуль «Природа» (апрель 1996), служил для исследования природных ресурсов земли, геофизических процессов естественного и искусственного происхождения в околоземном космическом пространстве и верхних слоях земной атмосферы.

В марте 2001 года «Мир» был затоплен в Тихом океане. Что было связано не только с выработкой станцией ресурса, но и с большими затратами на поддержание ее в рабочем состоянии: на станции начались отказы систем, в связи с чем ее приходилось постоянно ремонтировать.

Существует, правда, и другой взгляд на причины «закрытия проекта». Ряд специалистов видят в этом «руку Вашингтона». «То, что мы собираемся потопить станцию „Мир“, — политическое решение. Это, прежде всего, нужно США — главному конкуренту России в космосе», — утверждал космонавт Геннадий Стрекалов.

Правда, сторонники такой версии не учитывают, что к 2001 году американцам было уже понятно, что Россия давно перестала быть их конкурентом.

Уроки «лишней станции»

Следует учитывать, что станция «Мир» явила собой печальный феномен, который в литературоведении называется «лишним человеком». Заложенные в нее еще в начале 70-х годов научно-технические идеи были и прогрессивны, и актуальны, и могли принести стране большую пользу. Но их конструкторская проработка началась в начале 80-х, когда Советский Союз уже входил в свою предпоследнюю фазу — стагнацию.

А реализация проекта «в железе» пришлась на период крушения империи. А затем наступил период первоначального накопления капитала, когда в космической отрасли (в связи с усеченным финансированием и упадком нравов среди высшего руководства) продолжали работать не за страх, а за совесть, не убоимся этого слова, истинные подвижники.

И все же идеи 70-х годов были реализованы. Станция стала космической лабораторией, в которой собирались ценные научные данные и обкатывались нетривиальные инженерные решения. Ну, например, совершенствовалась новая технология монтажа на орбите сложнейших инженерных комплексов.

О «Мире» принято говорить лишь в технических и экономических терминах. Сколько «угрохали» денег на его создание. Сколько аппаратуры вывели на орбиту. Сколько экспедиций работало на стации. Какие были установлены рекорды по продолжительности пребывания на орбите, в открытом космосе, какие монтажные работы проведены, сколько раз меняли «побитые» солнечные батареи…

Однако ее главная задача состояла в проведении научных экспериментов в уникальных условиях микрогравитации и «биологической стерильности».

Было проведено более 30 тыс. экспериментов в области медицины, биотехнологии, материаловедения и астрофизики. Получены ценные результаты в сфере не только академических наук, но и прикладных. И многое из полученного могло бы быть реализовано на практике при создании новых лекарств, получения уникальных материалов, особо чистых полупроводников… Более того, в космосе были получены опытные партии реальных медицинских препаратов. А также была проработана технология производства микрочипов с уникальными свойствами…

Однако феномен «лишнего человека» состоит в том, что, несмотря на свой недюжинный ум и прекрасные нравственные качества, он понапрасну коптит небо. То же самое в условиях развала науки и технологий произошло и с «Миром».

О каких новых чипах в условиях полного разрушения отечественной микроэлектроники можно было говорить?

Где хотя бы одно чудо-лекарство, синтезированное в космосе?

Куда делся уникальный банк данных фото-, видео-, спектрометрической и радиометрической информации относительно поверхности земли и океанского зеркала? Где, если мы сейчас пользуемся американскими картами?

Окроплять или не окроплять?

Еще в конце 70-х руководству отрасли было понятно, что «Мир» в конечном итоге выработает свой ресурс. И было принято решение о поэтапной замене отслуживших срок модулей новыми, более совершенными. В связи с чем в первой половине 80-х начали разрабатывать, а затем и строить модуль «Мир-2», который должен был заменить базовый модуль (на тот момент он не был даже еще запущен).

Однако в начале 90-х стало понятно, что денег на апгрейд станции нет и не будет. Финансирование отрасли настолько сократилось, что это даже привело к «космической забастовке». Космонавты, которым стали платить за полеты какие-то унизительные деньги, потребовали, чтобы часть прибыли от рекламы, которую начали рисовать на ракетах-носителях, перечисляли им. И сорвали при этом пару запланированных на орбите мероприятий. После чего им слегка приподняли зарплату.

В 1993 году было принято решение о том, что «Мир-2» с минимальными доработками будет использован в Международной космической станции под именем «Звезда». После пристыковки к МКС в июле 2000 года этот модуль выполнял функции жизнеобеспечения на всех модулях, контроля высоты над Землёй, энергоснабжения станции, вычислительного центра, центра связи. Однако со временем большая часть этих функций была передана другим модулям. И сейчас «Звезда» — это, по сути, «кубрик» российского сегмента МКС.

Ну, а первым к МКС в ноябре 1998 года был пристыкован наш модуль «Заря». Сейчас это хранилище топлива и склад.

В сентябре 2001 года «приэмкаэсился» «Пирс» — шлюз для стыковки с кораблями «Союз» и «Прогресс».

В ноябре 2009 года МКС обогатилась модулем «Поиск». Его основные функции — обеспечение стыковки с кораблями в ручном и автоматическом режиме. Также в нем выделено 9 куб.м. под хранение грузов и научную аппаратуру.

И это на сегодняшний день всё.

Условно говоря, Россия на МКС играет роль этакого ЖКХ, обеспечивая «отопление, воду, канализацию и вывоз мусора».

Нам фоне грандиозной международной станции, включающей в себя 20 модулей и 20 узлов, это весьма скромно. Основной вклад в создание станции сделали США, которые поставили на орбиту более половины всего «железа». В американском сегменте, как и в российском, есть модули, обеспечивающие жизнедеятельность всей МКС. Но при этом есть и отдельный научный модуль Destiny объемом 117 куб.м., который решает исключительно исследовательские задачи. Он содержит около 12 тонн приборов, которые используются для исследований в медицине, технологии, биотехнологии, физике, материаловедении и для изучения Земли.

Научный модуль Европейского космического агентства Columbus содержит 2,5 тонны приборов. Самый же большой модуль — «Кибо», он японский. Имеет длину 15 метров и диаметр 4,5 метра. Два отсека — герметичный лабораторный и экспериментальный грузовой.

На фоне этого наши 9 куб.м. выглядят просто жалко.

Конечно, российские космонавты принимают участие в ряде совместных международных экспериментов, пользуясь чужой аппаратурой. И результаты этих экспериментов нам доступны. Но при этом следует учесть, что программы исследований в модулях Destiny, Columbus и «Кибо» составляются NASA, европейским и японским космическими агентствами. России такое право не предоставлено, в связи с чем запросы российских ученых не принимаются в расчет.

Правда, с 2013 года должен был бы функционировать российский модуль «Наука» с 8-ю тоннами научно-исследовательской аппаратуры. Однако в ноябре прошлого года его направили на доработку. И срок запуска перенесли на 2014 год, вскоре — на 2015…

Впрочем, при нынешнем состоянии отечественной космической отрасли могло бы быть гораздо хуже. Вплоть (тьфу, тьфу, тьфу) до разрушения МКС неправильно собранным «Протоном».

Ситуация естественная для нынешнего состояния всей нашей промышленности, из которой вымыты подлинные профессионалы — как инженеры, так и рабочие.

Для нынешнего состояния наших технологий.

Нашей науки.

Образования.

Поэтому следует нормально относиться к тому, что бывший руководитель Роскосмоса Владимир Поповкин разрешил перед стартом проводить обряд освящения ракет с окроплением их святой водой.

Разруха не в космосе. Разруха в наших головах.

Фото Сергей Пятаков/ РИА Новости