Битва за Крым весной 1944 года

8 апреля 1944 года началось освобождение Крыма советскими войсками. Полуостров обороняла 17-я армия вермахта. В ее составе — пять немецких (50, 73, 98, 111, 336-я пехотных) и семь румынских дивизий (10-я и 19-я пехотные, 1, 2-я и 3-я горнострелковые, 6-я и 9-я кавалерийские дивизии), а также отдельные полки «Крым» (горный) и «Бергман», тринадцать отдельных охранных и двенадцать саперных батальонов. Кроме того, в усилении находились: 9-я зенитно-артиллерийская дивизия, 60-й артиллерийский полк, три полка (704, 766, 938-й) береговой обороны и десять артиллерийских дивизионов РГК (большой мощности).

Танковые силы гитлеровцев — две бригады штурмовых орудий. Каждая — до 45 самоходных артиллерийских установок StuG III.

Армию поддерживали до 150 самолетов, которые базировались в Крыму, плюс авиация с аэродромов в Румынии.

Два с половиной часа советская артиллерия перемалывала первую линию гитлеровской обороны на Перекопе. Командующий 17-й армией вермахта генерал-полковник Эрвин Йенеке был уверен, что главный удар именно здесь, на узком перешейке, нанесет 4-й Украинский фронт генерала армии Федора Толбухина. И именно здесь Йенеке заранее сосредоточил основные силы — пять своих лучших дивизий.

Между тем, в конце 1943 года нашим войскам удалось захватить небольшие плацдармы на южном берегу Сиваша. К ним с соблюдением всех мер предосторожности чуть ниже поверхности воды были построены броды и мосты, по которым советская 51-я армия генерал-лейтенанта Якова Крейзера вышла в расположение 10-й румынской дивизии и разгромила её. Таким образом, путь Красной Армии в Крым был открыт.

За 35 дней операции из 227 484 немецких и румынских солдат и 28 486 человек вспомогательного персонала было уничтожено свыше 80 тысяч солдат и офицеров. При этом в наступавших советских войсках погибло в четыре раза меньше — около 18 тысяч бойцов. Еще 62 тысячи немцев и румын оказались в плену.

Когда речь заходит о столь высоких потерях вермахта в оборонительной операции, авторитетный германский историк Пауль Карелл обвиняет руководство фашистской Германии в бездумном упрямстве. Ведь Гитлер до последнего отказывался разрешать эвакуацию обреченной 17-й армии из Крыма.

С другой стороны, Карелл признает, что у фюрера фактически не было политических возможностей для подобного маневра. Против заблаговременной переброски гитлеровских дивизий из Крыма за Днепр, на оборонительный рубеж «Восточного вала», резко выступили глава правительства Румынии и болгарский царь. В ситуации, в которой летом 1943 года оказался Гитлер, игнорировать мнение своих союзников, он не мог.

В то же время многочисленные аналитики «восточной компании» 1941−1945 годов вспоминают слова командующего 17-й армией вермахта Эрвина Йенеке, сказанные Гитлеру еще в 1943 году: «Я не хочу нести ответственность за второй Сталинград. Для 17-й армии Крым станет кладбищем». Фюрер в ответ заявил, что полуостров — это ключ для «русских» к румынской нефтедобыче, с потерей Крыма нефтепромыслы окажутся в пределах досягаемости советской авиации.

Однако упрямый Йенеке продолжал настаивать на срочном выводе своих соединений из Тавриды. После Сталинградской битвы, в которой Йенеке участвовал в качестве командира 4-го корпуса, он думал только об одном: как вовремя унести ноги с полуострова. Несмотря на запрет Гитлера, по приказу командующего 17-й армией в ноябре 1943 года были разработаны мероприятия по эвакуации «Рудербоот», которые впоследствии переписали в план «Глейтербоот».

Пафосные распоряжения Гитлера «защищать Крым до последней капли крови» не были доведены до солдат 17-й армии отдельным приказом. Впрочем, ощущение надвигающего поражения не изменило отношения немцев, и, в частности, Эрвина Йенеке к жителям Тавриды. Разрабатывая «операцию «Михаель» по прорыву своих войск с полуострова, генерал тщательно готовил еще один документ — план уничтожения населения, разрушения объектов экономики и жизнеобеспечения Крыма.

Этот план удалось воплотить в жизнь, но лишь частично. В частности, практически ежедневно издавались приказы по истреблению мирных жителей полуострова. Всего в Крыму было расстреляно и замучено 86 943 человека из числа гражданского населения и 47 234 военнопленных. Оккупанты не щадили ни старых, ни малых. Немецкие врачи-изуверы использовали детей крымчан в качестве доноров для своих раненых солдат.

При этом большинство фашистов по-прежнему тяготели к комфорту. Несмотря даже на то, что полуостров в конце 1943 года был блокирован советскими войсками. «Создавалось впечатление, что в Крыму никто не воспринимал войну всерьез, — написал историк Пауль Карелл. — Многие штабы вместо строительства укреплений использовали инженерные войска для ремонта и благоустройства штабных помещений. Перестраивались целые дома, а их интерьер декорировали под стиль немецких крестьянских домов, хотя солдат можно было бы с гораздо большей пользой использовать для восстановления и укрепления оборонительных сооружений».

Это подтверждает и сайт Хорста Кайзера, в котором приводятся письма лейтенанта 117-го артиллерийского полка 111-ой пехотной дивизии Зигфрида Кауфмана к своей жене. В частности, в январе 1944 года офицер был уверен, что Советский Союз немедленно согласится на мир, если Гитлер предложит Сталину хорошие условия.

«…все надеются на скорейшее прекращение войны и на новое счастье. А пока замечательное солнце на бесконечной белой равнине позволяет нам насладиться ланчем. Мой новый командир любит длительный сон и вкусную еду».

В марте ситуация резко изменилась, о чем и было сообщено в следующих письмах Зигфрида Кауфмана: «Снова слышал старый знакомый, долгий вой. Русская артиллерия очень трудолюбива и иногда заставляет нас падать носом в грязь. Со смешанными чувствами мы слышим тревожные новости о Восточном фронте. Темпы российского наступления поражают. Я не могу не думать, что у нашей героической армии будет такой конец на Востоке…»

14 апреля этот же немецкий офицер писал уже из Севастополя: «…Я не хочу говорить никаких громких слов, но то, что я еще жив, это чудо, вне всякого сомнения. Только благодаря водителю моего мотоцикла мы на полном ходу проскочили между двумя русскими танками. Сейчас я сижу в самой южной части гавани, ожидая эвакуации по воде или по воздуху. Даже если шансы не стопроцентные, я все еще верю, что удача не отвернется…».

Очевидно, что Зигфрид Кауфман оказался среди 120-тысячной немецкой группировки, сформированной под Севастополем из частей, которым удалось отступить к этому городу после разгрома в Северном Крыму. Судя по письму, бегство было беспорядочным. Об этом говорят и историки. В ходе боев советские мобильные группы достаточно быстро и эффективно уничтожали арьергарды противника. В этой обстановке почти всё свое тяжелое вооружение 17-я армия вынуждена была бросить во время отступления к Севастополю, который Гитлер приказал не сдавать ни при каких обстоятельствах.

Генеральный штурм Севастополя начался 7 мая 1944 года. В эти дни наиболее тяжелые бои развернулись в районе Английского кладбища, на Сапун-горе и Балаклавских высотах. То есть, там, где проходили баталии Крымской войны 1853−1856 годов. 8 мая 1944 года положение 17-й армии стало безнадежным, и Гитлер все же отдал приказ об эвакуации.

10 мая начался первый этап вывоза гитлеровцев двумя крупными транспортами — «Тотила» и «Тейя». Но оба судна были потоплены. Первый — бомбовым ударом, второй — атакой советского торпедоносца. Восемь тысяч фашистов нашли смерть в пучине Черного моря.

Следующей ночью к Севастополю по приказу гросс-адмирала Деница отправились сразу 190 немецких и румынских катеров, транспортов, буксиров, тральщиков и самоходных барж. Им следовало эвакуировать из Севастополя оставшийся там пятидесятитысячный гарнизон. Однако вмешался восьмибальный шторм. Операцию пришлось отложить на сутки. И это погубило последние надежды оккупантов на спасение.

Позднее генерал вермахта и немецкий военный историк Курт Типпельскирх написал, что Крым стал для немцев адом.

Справка «СП»

Солдаты немецкой 111-й пехотной дивизии, в которой служил лейтенант Зигфрид Кауфман, так и не дождались транспорта, несмотря на обещания командования. 12 мая 1944 года несколько тысяч немцев из этой части засели на каменистой отмели между отвесным берегом и морем в надежде увидеть спасительные катера. Их сопротивление было подавленно выстрелами советских Т-34. По сведению историка Пауля Карелла, за пять дней с 8 по 13 мая немецкая группировка потеряла убитыми 57 тысяч человек и еще 20 тысяч — пропавшими без вести, которые скорей всего утонули, пытаясь на плотах покинуть полуостров.

Фото fototelegraf.ru