«Поциенты»

Самое мерзкое в наших либералах, как я уже не один раз говорил, это не их идеология. Хотя они и умудрились из вполне пристойного европейского либерализма сотворить человеконенавистническую социал-дарвинистскую идеологию в духе «и пусть неудачник плачет». Кстати, я думаю, что сегодняшняя ненависть и презрение киевских национал-либералов к донецким «унтерменшам и быдлу» в основе своей восходит скорее не к украинско-нацистской ненависти к москалякам и кацапью, а к либеральному презрению к лохам и лузерам.

Но все-таки самое мерзкое в наших либералах это не их идеология, а их историография. Точнее, не просто историография, а историография универсальная. Историография на все случаи жизни. Историография такая, что, уклонившись от ее единственно верных оценок, ты сразу становишься неуважаемым, непорядочным и нерукопожатным. Мой любимый пример, который я повторяю уже четверть века, это безумная идея российских либералов о том, что науку в России финансировать нет никакой необходимости, поскольку в советских НИИ никто никогда не работал, а только и делали, что «пили чай».

Точно также, если ты хочешь остаться уважаемым, порядочным и рукопожатным, ты обязан страстно бороться за немедленное освобождение из тюрьмы уж не помню, то ли бухгалтерши, то ли юристки, служившей у ворюги и убийцы Ходорковского. Ты обязан биться головой об стенку, доказывая, что Пусси Риот вовсе не политические проститутки от псевдоискусства, а борцы за гражданские права и искренние молитвенницы. Ты также обязан с миной брезгливого негодования на лице отвергать все упоминания об акции в музее и о засовывании мороженой курицы невозможно сказать куда. Отвергать как если не клеветнические, то как не имеющие никакого отношения к обсуждаемому вопросу и недостойные порядочного человека.

Ты должен исходить от благородного негодования, рассказывая истории про «часы Патриарха», возмущаться попами на мерседесах, наглым строительством храмов в Москве и омерзительным слиянием Церкви и государства в тоталитарно-сталинском экстазе.

Один либеральный блогер возмущался присоединением Крыма к России, аргументируя свое возмущение тем, что Крыму при его бедности можно помочь только немедленной ассоциацией с ЕС вместе с Украиной. Другой писал, что путинские способны на все. Они, к примеру, пришибли своих миротворцев в Южной Осетии, а стрелки перевели на Грузию. Точно также они и в Крыму, и на Украине убивают русских, а стрелки переводят на украинцев.

А на днях я услышал еще от одного блогера, что в случае, если они придут к власти, они подвергнут уголовному преследованию моего старого приятеля Митю Ольшанского. Потому что он убийца. Он в своем Фейсбуке восхищается российскими добровольцами в Новороссии. Таким образом он призывает людей ехать в другое государство с целью убивать там людей. А призыв к убийству людей от убийства ничем не отличается. Зато, насколько мне известно, главу службы безопасности Ходорковского Пичугина, который сидит пожизненное за убийства по указанию руководства «Юкоса» не менее чем десятка людей, они считают оклеветанным и невинным политзаключенным.

Но пишу я все это не просто для того, чтобы поговорить об историографии современных российских либералов. Моим основным месседжем является утверждение, что они такими являются уже давно. Если точнее, то с 1989 года. Я считаю, что в наше время «всеобщей забывчивости», когда принято ничего не помнить дольше пары лет, мое напоминание является очень важным. Поэтому я хочу вам рассказать несколько историй из своей личной биографии.

У нас был друг семьи. Муж ближайшей подруги моей мамы. Я его с детства знал. Он был в частных разговорах страшным антисоветчиком. А на работе был не только завкафедрой ВУЗа, но и парторгом этой кафедры. Как-то я лет в 20 спросил его, начитавшись солженицынской «Жизни не по лжи»: «А парторгом-то зачем? Ну, я понимаю, завкафедрой, это большая прибавка к зарплате. Ну, в партию вы в юности вступили, на фронте. Но парторгом-то зачем?». Как он на меня обиделся! Обзывал малолетним дураком, ничего не понимающим в жизни, и утверждал на полном серьезе, что парторгом является потому, что иначе ему нечем будет кормить своих детей.

А уже в 92-м он вдруг мне позвонил, а я тогда был консультантом парламентской фракции «Смена — Новая политика», и возмущенно спросил: «Как это так? Почему ваша фракция голосует вместе с коммунистами?». То есть, через 17 лет после того давешнего разговора он считал недостойным порядочного человека голосовать в парламенте одинаково с фракцией «Коммунисты России». Я его тогда спросил: «А что, если коммунисты будут голосовать за дважды два четыре или за закон всемирного тяготения, порядочный человек тоже должен голосовать против?». Он мне ответил, что я занимаюсь демагогией, и что мне надо следить за собой. А то так недалеко и до коммунофашизма докатиться.

Еще у нас были друзья семьи. Супружеская пара. Муж главный специалист в министерстве, а жена научный работник в академии. Очень робкие и трусоватые. В 90-х на старости лет они решили эмигрировать в Германию. Пришли с нами попрощаться. На следующий день у них уже был самолет. Перед уходом наш знакомый спросил меня на полном серьезе: «Сегодня на Пушкинской площади митинг у демократов. Как ты считаешь, нужно, наверное, пойти?». И очень обиделся, когда я ему сказал, что неужели ему нечем больше заняться перед отъездом из России навсегда?

А еще у меня был старший друг и учитель. Мы с ним дружили с моих 20 лет. Он был очень осторожный человек. Настолько осторожный, что как-то раз, на всякий случай написал, уж не помню, в «Вечернюю Москву» или в «Кинонеделю», рецензию на фильм о Брежневе. С ним потом его антисоветские друзья лет 10 не разговаривали и руку не подавали. Еще он из осторожности меня к себе на работу не взял. А вдруг я нечаянно скажу в курилке что-нибудь антисоветское или православное? Я уже тогда по блату организовал запрос из его фирмы в свой ВУЗ. Но он меня отговорил. Сказал, что он договорился о моем трудоустройстве в другом месте. Я туда на распределение и попросился. Потом выяснилось, что он ни с кем ни о чем не говорил.

Но я его осторожность ценил. И никогда его за это не ругал. А он меня тоже всегда хвалил за осторожность. Помню, в 88 году один марксистко-ленинский идиот на нас на семинаре в институте философии с глупыми обвинениями набросился. А я этого идиота вежливо уболтал. Хотя очень хотелось скандал устроить. Время-то было уже вполне перестроечное. Мой друг мне тогда сказал: «Витя, какой же вы молодец!».

А через пару лет, году где-то в 90-м, я ему сказал, что меня очень беспокоит излишний энтузиазм нашей интеллигенции по поводу рынка. Как бы это не довело страну до экономических неприятностей, а то и до катастрофы. И тут он на меня так посмотрел. Как-то странно и как на неродного. И спросил: «Витя, откуда у вас эти мысли?». Я уж понимаю, что дело на идеологическую ссору тянет с выяснением отношений. И осторожно отвечаю: «Да у Данилова-Данильяна в „Новом мире“». Он тогда так облегченно вздохнул и сказал: «Ну, Данилов-Данильян нормальный человек. Порядочный».

Но потом, когда я стал консультантом Верховного Совета, он-таки со мной отношения тихо разорвал. Звонить перестал и на звонки не отвечал. И в своих воспоминаниях про меня ни слова не написал.

Это при том, что когда его из партии исключили, я как раз в его фирме, ну в той, в которую он меня не взял по распределению, на временной работе работал. И единственный из всех сотрудников ходил с ним во дворик покурить. Меня, естественно, потом за это с этой работы вышвырнули. Поэтому я считал, что наши отношения с моим старшим другом вполне нерушимы.

Тем более что на одном моем публичном выступлении он сказал, что, по его мнению, Виктор предлагает идеи, которые тянут на философскую систему европейского, если не мирового уровня. Так что, обнаружив себя не упомянутым в его воспоминаниях, я все-таки до него дозвонился. И спросил. А он мне ответил: «Витя, я же писал воспоминания о своем общении с философами. А вы тут при чем?». Причем, ответил он мне это очень недовольным голосом.

Еще один мой знакомый, в отличие от всех вышеназванных, в партию, слава Богу, не вступал. Он вообще был мужчина серьезный. Каждый день возил домой за город в рюкзаке мешок с картошкой с центрального рынка. Для детей. Потому что у них в пригороде приличной картошки не было. Мы с ним с детства дружили. И крестились в один день. Как-то я заехал к нему в Подмосковье в гости. Перед обедом решили «Отче наш» прочесть. Смотрю, ни одной иконки в доме нет. Тут он открывает встроенный стенной шкаф. А там у него иконостас, свечки и лампадка горит. Я очень удивился. А он мне объяснил: «А вдруг кто увидит». «Да то здесь может увидеть? — удивился я. — К тебе сюда разве что почтальон может зайти». Как он на меня орал! Еще хуже, чем те партийные. И все опять же про деток малых.

А лет через 20 я ему сказал, что олигархи страну ограбили. И что меня крайне беспокоит, что среди олигархов слишком много евреев. Как бы это не вызвало рост антисемитизма. Он так сквозь меня посмотрел. И говорит, что олигархи все честно заработали. Вот Березовский ему немного не нравится. Потому что дружит с какими-то погаными КГБшниками. А Гусинский — отличный мужик. С тех пор мы довольно редко виделись. Пару лет назад он завел ЖЖ. Небольшой, где-то на 30 френдов. Один его пост мне понравился. Я хотел ему про это комментарий написать. Но обнаружил, что я у него уже забанен.

Еще у меня был друг юности, в старших классах познакомились. Я его любил. Жалел, потому что он все время на жизнь жаловался. Познакомил его со всеми, с кем он сейчас дружит и работает. В начале перестройки он пришел ко мне в гости. Сказал, что по очень важному делу. Пришел и сказал, что эти поганые комуняки все врут. И зря я надеюсь, что будут какие-нибудь улучшения. Я ему привел веские аргументы в пользу серьезности замыслов Горбачева. Он мне сказал. Даже если ты прав, все равно скоро трындец. Потому что комуняки всю экологию погубили.

Потом, разумеется, про все это забыл, и стал либералом. Писал статьи, что Россия обязана развалиться. Потому что та часть больше связана с Китаем, та — со Скандинавией и т. д. И очень сильно почему-то этому радовался. Лет 8 тому мы виделись в крайний раз. Я как раз за пару месяцев до того рекомендовал его в одну телепрограмму. «О, - говорю, — привет!». А он мне: «Извини, Витюша, но я тебе руки подать не могу из-за твоих гнусных убеждений и текстов». Ну, дал я ему легкую пощечину и ушел. А он недавно написал, что у меня с ним, оказывается, «дело дошло до публичной драки».

А еще один неожиданно эмигрировал в 1988 году. Перед отъездом он нам сказал: «Вы тут все сидите, как дураки, и радуетесь своей дурацкой перестройке. А того не понимаете, что в ближайшие год-два этот ваш Горбачев устроит новый 1937 год». Обещал писать, но так за эти 25 лет ни разу не написал и не позвонил.

Еще один меня было порадовал. Мы с ним с 1977 дружили. Он у нас, бывало, по полгода жил. Мы его кормили, потому что он нигде не работал. А в 1990 он вдруг пропал. В 1994 вдруг встречаю его на бульваре. И он мне говорит: «Как же эти сволочи Ельцин с Гайдаром нас обманули». Ну я обрадовался. А он фразу закончил: «Не знаю, говорит, за кого теперь голосовать. Наверное, за Борового с Хакамадой».

Еще сказал, что надо закрыть все колхозы. Я ему говорю: «Какой же ты демократ, если ты за людей решаешь? Крестьяне же не хотят ликвидации колхозов». Он мне ответил: «А мне до крестьян какое дело? Мы же имеем право на качественное питание. А для этого надо колхозы ликвидировать». С тех пор я его не видел. Впрочем, на днях он зашел ко мне в Фейсбук и написал по поводу одной из статей про Украину на «Свободной прессе»: «Милитарев, ты стал совсем путинским прихвостнем. Не радуйся, что Крым ваш. Он не ваш, он законная собственность Украины».

Пожалуй, хватит личных примеров. Пора перейти к обобщениям. Я утверждаю, что не только описанные выше мои знакомые являются забавными и тупыми уродцами из серии «в попе ноги». Но практически вся наша либеральная интеллигенция уже четверть века является, в первую очередь, компанией таких психически неадекватных уродцев.

Так что совершенно прав Митя Ольшанский, когда говорит, что мы попали в ситуацию этнического конфликта. Как между хорватами и сербами или армянами и азербайджанцами. Когда ты говоришь: «Как же так? Они мирных людей массово убивают. Детей убивают. По городу из тяжелой артиллерии лупят». А в ответ смотрят сквозь тебя и говорят: «Сволочи, канал „Дождь“ с кабельного вещания сняли. Сатрапы!». Только того Митя не помнит, что эти диалоги 20 с лишним лет назад начались. Бендерская трагедия была летом 1992 года. И там было в точности все как в Донбассе. А когда мы возмущались, нам отвечали: «Как вы можете поддерживать приднестровцев? Они же выступали за сохранение Советского Союза!».

А в 1993 году я своими ушами слышал, как группа лиц, именующих себя социал-демократами, радовалась избиению ельцинской милицией стариков и женщин. И только возмущалась, что больно добр Ельцин. Не посадил комуняк поганых. А они ведь одного милиционера избили. А в 1994 году близкая подруга мне говорила то же самое по поводу останкинских расстрелов: «Ну и что, что несколько сот человек убили? Они же первые начали! Солдатика в телецентре убили. Какие же они мирные после этого?». Так что, они очень давно считают, что один их убитый или даже избитый стоит сотен наших. Как мне в 1993 году сказал один демократ, когда я ему сказал, что октябрьская демонстрация была весьма массовой: «Так это ж не люди. Это пролы».

А в 1990 году они уже переставали руку продавать любому, кто высказывал гипотезу, что в вильнюсском мятеже могло участвовать ЦРУ или что в национальных движениях на Кавказе участвуют турецкие спецслужбы. Тогда же начались крики, что этой стране ни к чему военно-промышленный комплекс, переводящий деньги в средства убийства. И спецслужбы ни к чему. Это в нормальных странах спецслужбы. А в этой стране — кровавая гебня. Я помню, как на меня страшно орал в 1992 году какой-то усатый брюнет, когда я робко предположил, что в национальных движениях на Северном Кавказе могут участвовать представители оргпреступности. Я подумал, наверное, горячий кавказский парень. Нет. Оказалось — московский либеральный еврей. В 1994−95 годах куча народа мне перестала руку подавать, потому что я в одном интервью употребил выражение «чеченские бандиты».

А недавно один журнал опубликовал старую статью Явлинского. Он в 1998 году писал про то, что олигархи — бандиты и что Ельцин этих бандитов поддерживает. И тут же к этой перепечатанной старой статье пишет какой-то демократ комментарий. «Явлинский много лет мешал Ельцину строить нормальную буржуазную демократию и способствовал установлению нынешней диктатуры гебешников». А знаете, как он, по мнению этого демократа, способствовал установлению диктатуры? Он подрывал единство демократических сил.

И больше всего наши либеральные интеллигенты мне напоминают тоталитарную секту. Только в тоталитарной секте очевидная до комизма психическая неадекватность и столь же очевидная глупость могут сочетаться с железной дисциплиной. Причем, с железной дисциплиной сетевого типа. Когда очередное «есть мнение» распространяется немедленно и с фантастической скоростью, стандартизуя все точки зрения участников такой секты.

Они похожи на православных или исламских фундаменталистов самого радикального толка. У нас в православии таких психов называют «православнутыми на всю голову». Сокращенно — ПГМ, то есть «православие головного мозга».

Я знаю одну семью, где дочка, наслушавшись какого-то сумасшедшего «старца», подала в суд на размен трехкомнатной квартиры. Мать отправила доживать в комнату в коммуналке. А сама, так как у нее двое детей, получила двухкомнатную квартиру. После чего детей перепрописала к бывшему мужу, квартиру продала, а вырученные деньги пожертвовала в монастырь своему «старцу». И сама там стала жить «трудницей» вместе с детьми.

По-моему, наши либералы по степени безумия и неадекватности мало чем отличаются от этой тетки. Только старцы у них другие. Я это к чему говорю? К тому, что к либеральным интеллигентам нужно относится так, как они этого заслуживают. То есть как к злобным и неадекватным сумасшедшим. Какие они, к чертовой матери, «пятая колонна»? Да они покушать или одеться без помощи санитара не могут. Так что не надо на них обижаться или обращать внимание. Тем более, не надо на них злиться. На сумасшедших не злятся и не обижаются.

Главное, чтобы они не вообразили себя санитарами или, хуже того, врачами-психиатрами. Чтобы не пытались, как в 90-е годы, одеваться в белые халаты и носить в карманах железнодорожный ключ от больничных палат. Лиц, страдающих либерализмом головного мозга, ни во врачи, ни в санитары не берут. Только в «поциенты».

Фото:vk.com