Искренний футболист

Он — заслуженный мастер спорта, четырехкратный чемпион страны, обладатель национального кубка — из созвездия последних незаурядных советских футболистов. Дважды его называли лучшим игроком года в СССР, а в сборных — национальной и олимпийской — Черенков провел 44 матча.

Начинал он в конце семидесятых — в СССР, финишировал в начале девяностых — в России. Был взращен и выпестован великим Бесковым. Но мало получить хорошую путевку в жизнь, надо по ней достойно прошагать. Ведь немало было тех, кто, сверкнув талантом, сворачивал с пути, а потом и вовсе исчезал с футбольного горизонта.

Но Федор Черенков — из другого теста. Этот человек, внешне бесстрастный, редко — разве что по поводу успеха — улыбавшийся, с наброшенной на лоб мальчишеской челкой, верой и правдой служил своему, с детства выбранному делу. Он не играл в футбол, а творил и жил в нем. Его мысль парила, взлетала ввысь. Мяч, скакавший впереди, как послушная собака, казалось, ждал команды хозяина — что он придумает на этот раз?

А Черенков, мягко обтекая чужую защиту, ввинчивался — термин для него подходящий, ибо Федор Федорович дипломированный горный инженер — приближался к черте особой охраняемой на поле территории — штрафной площадки. Тут он замедлял бег и словно уточнял порядок будущих действий. А стадион уже гудел в предчувствии маленького футбольного чуда…

Действия спартаковской «десятки» были точны, выверены, но порой он поступал вопреки логике, опрокидывая каноны. Черенков отходил от текста «роли», заменяя его собственными «ремарками». Казалось, он придумывал их на ходу, точнее, с хода.

Всякое бывало в его жизни. Играл уважаемый Федор Федорович долго, много и, случалось, проигрывал. Но лицо — в переносном, разумеется, смысле, всегда сохранял. И до подлостей, которых в футболе нынче с избытком, никогда не опускался. Дважды его все же удалили с поля, но в обоих случаях — в игре против греческого АЕК и голландского «Фейеноорда» — опекавшие его оборонцы «достали» спартаковца окончательно. Но была и другая причина — Черенкова били, а он сам и его команда никак не могли забить.

Но это — лишь досадный эпизод, штрих биографии. Она же, в общем и целом удалась. Хотя дарование Черенкова — такова, впрочем, судьба многих талантов — могло разгореться еще ярче. На чемпионатах мира и Европы он, увы, ни разу не выступил. Бесков его приветил и благословил, хоть и был суров и часто не в меру. Кажется, он одного лишь Черенкова выпускал из плена тактических схем на опьяняющий простор.

Зато другой великий тренер — Лобановский — Черенкова почти не замечал. Но тут дело, скорее всего, не в личности, а в подходе к делу. Просто спартаковец, художник и импровизатор, не вписывался в жесткую модель киевского диктатора, который не прощал вольнодумства. И, верно, потому при Валерии Васильевиче Черенков в сборной играл не часто, да и не всегда демонстрировал свой фирменный стиль.

В 1986-м, при Малофееве, который проповедовал «искренний футбол», спартаковский хавбек котировался. Но накануне чемпионата мира в Мексике пришел Лобановский, который Черенкова тотчас от сборной «отцепил».

Спартаковец, человек скромный и даже не в меру, вступить в спор с мэтром не имел права. Но доказать свою правоту, хотя и заочно, пытался, что и делал с успехом — в матчах «Спартака» и киевского «Динамо». Впрочем, это не меняло грустной ситуации. Однако Лобановский давал собственный ответ — добивался успехов и без Черенкова.

Кстати, его судьба чем-то напоминает происшедшее с другим художником советского футбола — тбилисским динамовцем Давидом Кипиани. Его богатая палитра тоже оставляла равнодушным Лобановского…

Черенков забивал многим вратарям — «Астон Виллы» (после того матча его англичане звали к себе), «Арсенала», сборных Бразилии, Франции и Португалии, одесского «Черноморца», разным «Динамо»… За всю карьеру спартаковец зажигал свою фамилию на табло — на Родине и за ее пределами, где он поиграл самую малость, без малого 120 раз.

Но главное не в числе, а в качестве. А оно высокой пробы — все или многие голы Черенкова были необычными, запоминающимися! Написав это, решил проверить свою память — посмотрел старые кадры. И снова насладился его игрой. Заодно в очередной раз убедился, что один в поле не воин. Действия Черенкова дополняли и наполняли блеском его соратники по «Спартаку» — умницы и отменные мастера: Гаврилов, Шавло, Ярцев, Родионов.

Однажды, забив гол с пенальти днепропетровскому «Днепру» Черенков… огорчился. Но уже после матча, когда узнал, что одиннадцатиметровый был назначен несправедливо. Кто сейчас, скажите, будет терзать свою совесть — главное заколотить, вмять, любой ценой. Даже вопреки совести, правилам…

Николай Озеров назвал Черенкова народным футболистом. И это был не просто звонкий эпитет, а истина. Черенков действительно играл для людей, даря им радость, ибо еще долго можно было вспоминать, как Федор отдал мяч, принял, ударил. Но и после игры он не мчался к своему автомобилю, а мог остановиться, поговорить, без затей дать автограф, сфотографироваться. Черенков — кто еще на такое способен? — даже устраивал летучие пресс-конференции в метро. Когда он уходил из большого футбола, и над стадионом гремело «Виват король, виват!», суровые на вид мужчины вытирали слезы…

Отдельная тема — многолетняя верность Черенкова «Спартаку», в котором он провел целых 366 матчей! А ведь ему сулили златые горы в других, в том числе и зарубежных клубах. Правда, на склоне футбольных лет Федор Федорович все же уехал за рубеж, но уж точно — не за длинным долларом (евро еще не было). Он, скорее всего, решил попробовать на вкус европейский футбол, испытать новые ощущения.

Эксперимент не удался, но виной тому не класс Черенкова, кстати, безоговорочно признанный за границей. Месяцы временной парижской «эмиграции» стали для него сплошным разочарованием. Он был здесь чужим, уставал на тренировках так, валился с ног и не мог выучить ни слова по-французски. Как сам рассказывал, «приходил в гостиницу, открывал учебник, читал и отключался. Перегрузки были колоссальные, и я почувствовал себя ветераном…» И когда Николай Петрович Старостин предложил вернуться в Москву, Черенков сразу согласился.

Он был подобен хрупкому цветку, который из солнечной спартаковской оранжереи зачем-то пересадили в темную комнату. И Черенков вернулся, снова надел родную красно-белую футболку, чтобы еще несколько лет вслушиваться в восторженный гул трибун…

Черенков остался в благодарной памяти не только болельщиков «Спартака», но и тех, кто привержен другим клубам. Он — из исчезающего племени футболистов, всю жизнь верных одному клубу. Такими были спартаковец Нетто, динамовец Яшин, торпедовец Стрельцов. Сейчас по их стопам идет разве что один Акинфеев, который, кажется, не думает уходить из ЦСКА до самого заката карьеры.

Помнится, в одном из матчей Черенков ловко обыграл, нет, обманул сразу двух футболистов донецкого «Шахтера». Смеялся весь стадион! И даже те, кого он оставил в дураках, улыбались. Правда, виновато…

Это был тот самый искренний футбол, в который играл искренний футболист.

Фото: Сергей Киселев/Коммерсантъ.