Германия избавляется от комплекса вины: Немцы в мае отметят свой День победы

День капитуляции гитлеровского вермахта — 8 мая — может стать в Германии официальным государственным праздником. Соответствующая инициатива сейчас обсуждается в немецком парламенте.

Напомним, в среду, 29 января, заседание бундестага было посвящено 75-летию освобождения Красной армией нацистского концлагеря Аушвиц (Освенцим), ставшего одним из главных символов Холокоста (Международный день памяти жертв Холокоста отмечается в мире 27 января).

В нем впервые совместно участвовали президенты Израиля и Германии Реувен Ривлин и Франк-Вальтер Штайнмайер, которые почтили память миллионов жертв национал-социализма. И призвали мировое сообщество не забывать о том, что произошло, чтобы этот ужас никогда больше не мог повториться.

Штайнмайер также особо подчеркнул, что уроки из истории Второй мировой войны должны вынести «все немцы», потому что «ответственность несем мы все».

При этом он отметил, что «написание истории не должно вестись под кнутом политики», и «история не должна становиться оружием».

Председатель бундестага Вольфганг Шойбле, в свою очередь, обратил внимание на то, что «снова и снова предпринимаются попытки преуменьшить преступления нацизма или истолковать их иначе». И что «в Германии и через 75 лет после освобождения Освенцима все еще существуют антисемитизм и расизм в различных проявлениях».

В числе выступивших на «часе памяти» была и бывшая узница лагеря смерти, 95-летняя немецкая певица еврейского происхождения Эстер Беджарано. Она-то и предложила сделать 8 мая общенациональным праздником освобождения Германии от национал-социализма. Своего рода, немецким «Днем Победы».

Как сообщает «Царьград» со ссылкой на немецкий телеканал N-TV, это предложение вызвало широкую поддержку среди парламентариев. «За» — высказались представители СДПГ и ФДП (Свободная демократическая партия Германии — прим.), а также других партий. Председатель фракции зелёных Катрин Гёринг-Эккардт, в частности, заявила СМИ, что именно события 8 мая сделали возможным существование демократической Германии.

По данным N-TV, в соцсетях немцы в большинстве своем тоже инициативу одобряют. Однако некоторые обеспокоены тем, что еще один выходной в мае может негативно отразиться на экономике стране.

Но чем, в действительности, является сегодня для немцев 8 мая (в Европе, как известно, в этот день отмечают окончание Второй мировой войны) — днем капитуляции или все же освобождения?

— Для многих эта дата двойственная, — комментирует ситуацию ведущий научный сотрудник Центра германских исследований Института Европы РАН Александр Камкин. — С одной стороны, идеология современной Германии исходит из того, что 12 лет Третьего рейха были черной страницей в истории страны. И в 1945 году союзники, действительно, освободили немецкий народ от гитлеровской диктатуры. Но при этом, скажем так, освобождение закончилось капитуляцией.

Вторая мировая война сопровождалась многочисленными жертвами, и, в том числе, миллионы немцев погибли в этой войне. Практически нет ни одной семьи в Германии, не потерявшей кого-то из близких в этой войне. Это касается не только солдат, не вернувшихся с фронта, но и тех, кто погиб в городах под бомбежками англо-американский военной авиации.

Сейчас в Германии живут поколения, которые вообще не видели своими глазами ужасов войны, знают о них из школьных учебников, из многочисленных документальных и художественных фильмов, из книг. Но в целом для немцев эта дата, с одной стороны, позиционируется как положительное событие. С другой — это, безусловно, и день траура. Плюс различные ультраправые круги спекулируют на том, что 8 мая, это было не освобождение, а капитуляция.

То есть, действительно, общественного консенсуса — стопроцентного, как, например, у нас в стране по поводу 9 мая, — в Германии до сих пор нет.

И предложение назвать 8 мая именно днем освобождения от гитлеровского национал-социализма, на мой взгляд, правильное. Потому что многие немцы не были в душе согласны с нацистской идеологией. И нельзя всех называть преступниками и проводить тезис о коллективной вине, который имел место достаточно долгое время.

В активную жизнь давно вошли поколения, которые никак не запятнаны преступлениями нацистов. Сейчас немцы, скажем так, с ужасом вспоминают те события. И, конечно же, основной момент общественного консенсуса Германии, это то, что с территории страны никогда более не должна исходить военная угроза.

«СП»: — Как-то диссонируют с такой позицией слова бывшего министра обороны ФРГ Урсулы фон дер Ляйен о том, что Европа должна говорить с Россией с «позиции силы»…

— Действительно, антироссийская истерия последних лет, проводимая, в том числе, и ангажированными СМИ и политическим классом, говорит о том, что, возможно, антироссийскую карту, скажем так, некоторые политические силы в нынешней Германии снова пытаются разыграть.

Тем не менее, сама инициатива — отмечать на государственном уровне освобождение от нацизма, — она заслуживает внимание. Скажем так, тыкать немцев носом и заставлять отмечать вместе с нами 9 мая, на мой взгляд, это неправильно. А вот охарактеризовать события 8 мая, как, действительно, освобождение, в том числе, и самих немцев от нацистской диктатуры, было бы правильно и политически обоснованно.

«СП»: — Насколько известно, пропаганда нацизма в Германии запрещена законом и карается достаточно жестко. Почему же Германия молчаливо поощряет возрождение нацизма на государственном уровне в странах Прибалтики и на Украине?

— Знаете, я бы не стал утверждать, что Германия поощряет, либо не замечает роста ультраправых настроений где-нибудь в Прибалтике или на Украине … Здесь нужно понимать, что мы говорим не обо всем населении Германии, не о простых жителях страны, которые зачастую не согласны с подобной позицией, а о конкретных политических силах. О политическом классе, о политических партиях, находящихся у власти. О некоторых ангажированных массмедиа, подконтрольных тем или иным политическим силам, либо экономическим, которые владеют данными СМИ.

Действительно, Германия и некоторые другие европейские страны еще, я бы сказал, с начала 90-х гг. занимают определенно двойственную позицию. С одной стороны, очень жесткая борьба с неонацистами внутри своей страны.

При этом в начале «девяностых» официальный Бонн (тогда столица ФРГ и объединённой Германии) поддерживал, как известно, откровенных нацистов в Хорватии и Словении во время югославской войны. И Германия была одной из первых стран Евросоюза, признавших независимость Хорватии в 90-м году, когда к власти пришли неонацисты, похлеще украинских, во главе с Франьо Туджманом, которые, не стесняясь, проводили геноцид сербского населения.

МИД ФРГ это было официально преподнесено, как поддержка демократии, борьба с тоталитаризмом Белграда и т. д.

Напомню про бомбардировки Югославии, где участвовали, в том числе, и немецкие ВВС.

До сих пор (хотя, вроде бы, в Берлине начинают понимать бесперспективность) идет поддержка не только такого, «эпического», я бы сказал, нацизма украинской псевдонации в Киеве. Но и, конечно, в Прибалтике и других некоторых восточных странах.

«СП»: — Чем это обусловлено?

— Применительно к Украине, наверное, тем, что меняются политические системы, меняются идеологии, но национальные интересы, они, скажем так, намного более инертны. Отторжение Украины от России было одной из национальных задач Германии еще во времена кайзера. И, собственно, ввод немецких сил на Украину в 1918 году наглядное тому подтверждение.

Позиция Берлина (кайзеровского, нацистского, либерально-демократического — неважно) о том, что Украина должна быть «перетянута» в сферу влияния Германии (в данном случае, Единой Европы,), она, по сути дела, не поменялась, несмотря на изменение политических вывесок. То же самое, с Прибалтикой.

То есть, некая конкуренция России и Германии, начавшаяся еще в конце 19 века, после отставки Бисмарка, она, наверное, до сих пор находит какое-то подспудное отражение и в том, что Берлин (прямо или косвенно, открыто, либо завуалировано) поддерживает те геополитические силы на окраинах России, которые действуют именно антирусски, антироссийски. И, соответственно, тяготеют к другому полюсу притяжения.

Геополитическая конкуренция, которая была еще в 19 веке, она никуда не ушла. Просто сменились официальные политические вывески и названия политических сил. Но глобальные геополитические интересы, они более живучи и политически инертны, чем заявления тех или иных политиков.

Новости мира: Пётр Толстой избран вице-спикером ПАСЕ