Войну между Китаем и Японией начнут историки

70 лет назад, 15 декабря 1945 года, американский генерал Макартур, руководитель оккупационной администрации Японии, запретил государственную поддержку синтоизма, а также пропаганду этой религии госслужащими. Ху Лиин, владелец и главный редактор старейшей китайской газеты Ta Kung Pao, считает эту дату важнейшей. Она напоминает о страшной трагедии китайского народа. И все-таки островная империя не покаялась, а затаилась и жаждет реванша, уверен Ху Лиин.

«Наш взгляд на проблему предотвращения новой агрессии со стороны Японии нельзя рассматривать в отрыве от основ китайского отношения к человеческим ценностям», — пишет Ху Лиин. По словам газетчика, его соотечественники в большей степени ориентированы на личные интересы своей семьи, тогда как японцам важнее государственность. Иначе говоря, Китай будет рассматривать любой конфликт с Японией через призму смертельной угрозы населению, как это было в предшествующие войны. Опасность заключается в том, что по накалу межэтнической нетерпимости японо-китайские отношения близки к вековой вражде армян и азербайджанцев или сербов и албанцев.

Профессор Принстонского университета Бенджамин Эльман, ведущий ученый в области интеллектуальной истории Поднебесной, видит в этом зажженный факел, который в любую минуту могут бросить в пороховой склад. «Европа была взаимно интегрирована еще с римских времен, — говорит он. — В то же время Восточная Азия не имела такого прецедента». Азиаты иначе смотрят на своих соседей — исключительно через взаимную и зачастую окровавленную историю. Жители Старого света просто не понимают уровень проблемы, исходящей из этого региона.

Между тем, и Вашингтон, как огня, боится японо-китайского конфликта. Несмотря на грозную риторику, далеко не факт, что США решится на войну с Поднебесной. Бывший французский дипломат в Японии Йо-Юнг Чен, кстати, получивший образование в Токио, пишет, что японцы постоянно будят в американцах атрофированный комплекс атомной вины. Они настаивают на активном участии Вашингтона в дипломатии «демократического кольца вокруг коммунистического Китая». Однако, несмотря на бравурные заявления премьер-министра Японии Синдзо Абэ об успехах на этом поприще, реальность принципиально иная. «Во-первых, не все партнеры по „кольцу“ являют собой образцы демократии, — пишет Йо-Юнг Чен. — Но самое главное, многие страны будут просто счастливы, наблюдая вспыхнувшую драку между второй и третьей экономикой мира».

Что касается союза Японии с Америкой, то здесь отсутствуют критические взаимные интересы. «Япония не допускает межконтинентальных связей с Авраамическими конфессиями, т.е. с иудаизмом, христианством и исламом, - поясняет суть проблемы Роберт Дюжаррик, директор института современных азиатских исследований Университета Темпл. — Кроме того, в Японии действует жесткий этнический карантин, и даже в начале 21-го века мы видим крайне мало прямых иностранных инвестиций в островную экономику».

Как в таком случае можно объяснить простым американцам и европейцам необходимость огромных потерь? Чем можно оправдать разрушения и экономические потрясения, которые будут неизбежными спутниками войны, если они «кровно» не связаны со Страной восходящего солнца?

На эти риторические вопросы Роберт Дюжаррик не находит ответы. Не следует также списывать влияние «прокитайской торговой мафии», которая имеется практически в каждой стране. Компании, которые зарабатывают миллиарды долларов на посредничестве, безусловно, работают на имидж КНР. В реальности США держат более двух трети своего военного потенциала на тихоокеанском направлении исключительно для демонстрации военной силы, а не для силовых операций.

Америка также понимает, что в потенциальную азиатскую войну, если она случится, однозначно втянутся Северная и Южная Кореи. И обе — против Японии. Первая — открыто, вторая — опосредовано. Слишком велики исторические обиды, которые не прощены до сих пор.

Роль Кореи с позиций буддизма и конфуционизма, особенно в эпоху китайской династии Мина, действительно, крайне велика. Многие медицинские открытия и технологические новшества Поднебесная черпала из этой страны. Однако в 1592 году Япония нарушила баланс сил, имеющий на тот момент, и вторглась в Корею. Против самураев, помимо национальных защитников, воевали также и китайские войска, но уже в ходе первого вторжения стали очевидны военные преимущества Японии. И хотя агрессор формально не выиграл Имдинскую войну, он истощил силы Китая. Чуть погодя, в 1644 году, кочевники маньчжуры уничтожили династию Мина.

Уже тогда Япония продемонстрировала страшную жестокость завоевателей. Кроме того, главнокомандующий Тоётоми Хидэёси вывез из Кореи всех ученых, изобретателей, естествоиспытателей, математиков и врачей. Считается, что именно они впоследствии подняли технологическую мощь Японии. Стойкие антияпонские настроения корейцев, которые появились после Имдинской войны, еще сильнее укоренились в начале 20 века, когда полуостров вновь был оккупирован самураями. Чтобы понять степень отчуждения, достаточно вспомнить встречу японского премьера Синдзо Абэ с президентом Южной Кореи Пак Кын Хе на саммите АТЭС-2013 в Индонезии. Разговор длился меньше минуты. После этого Ёсихидэ Суга, секретарь японского кабинета министров, обмолвился: «хорошо, что руки пожали».

Теперь о китайских обидах.

После падения династии Мин Япония, обладая населением 30 миллионов человек и многоукладной экономикой, в реальности была самой сильной в мире. Для сравнения в начале 18 века крупнейшая страна в Европе — Франция и демографически эквивалентная ей Англия, имели только по 10 миллионов, а в России проживало чуть больше 12 миллионов человек. Как следствие, Япония никогда не была колонизирована, ни даже полуколонизирована в отличие от Китая, потерявшего Гонконг и Макао.

В эпоху постренессанса масштаб торговли в Азии, включая Индию, был гораздо крупнее, чем суммарный товарооборот в Европе. «Рост Западной Европы в 17−18 веке основан не столько на научном становлении христианской цивилизации, сколько является плодом глобальной торговли, сосредоточенной вокруг Китая, Японии, и Кореи, — поясняет Бенджамин Эльман. — Именно экономики этих стран привлекли к себе многочисленные французские, английские, голландские, португальские и испанские компании. Богатство Европы во многом возникло из Азии».

В итоге европейцы были интегрированы через систему «Кантон Трейд» в сообщества Юго-Восточной Азии, особенно через Макао и Гонконг. Но после того как у англичан возник огромный торговый дефицит перед Поднебесной, начались знаменитые опиумные войны. Последствия их были разрушительны и жестоко поучительны. Нынешняя китайская подозрительность к англосаксам вызвана именно этим периодом.

Если же говорить об отношении жителей Поднебесной к японцам, то китайцы возмущены современным Токио, который не дал должной оценки чудовищным военным преступлениям императорской армии. «Японские националисты, похоже, лишь недавно обнаружили, что „внешний мир“ не разделяет многие их взгляды, связанные с прошлой войной, прежде всего, с истреблением Нанкина, а также с официальной практикой „китайских женщин для самурайских утех“, — пишет Ху Лиин. - Хуже того, ультраконсервативное крыло правящей партии ЛДП направляет дипломатические усилия на оспаривание этих фактов, как непринципиальных». Ху Лиин в этой связи напоминает, что Токио вместо нанкинской резни продвигает в «реестр памяти мира» ЮНЕСКО многолетнее пленение японских военнопленных в Сибири. При таком подходе к прошлому клич к новой японо-китайской войне бросят историки, уверен Ху Лиин.

Американцы предвидят это и осознают, что в миротворцы они вряд ли будут годиться, поскольку слишком долго угрожали Китаю войной из-за Японии. «В современном мире США полностью вытеснили европейцев из восточноазиатской политики. Что касается дипломатических проблем (которые американцы в силу тех или иных причин не могут решить), тогда активизируются русские», — констатирует Бенджамин Эльман. На тихоокеанском пространстве, как, впрочем, и во многих других регионах, Америка уже не может самостоятельно «разруливать» многочисленные межэтнические конфликты. Ей нужен партнер, что-то вроде хорошего или плохого полицейского, в зависимости от ситуации. В потенциальном японо-китайском противоборстве на роль такого компаньона идеально подходит Москва, и Вашингтон с этим вынужден считаться.