Степанакерт. Чёрные сады, жужжание смерти и кассетные разрывы

В Степанакерте солнечное утро, безоблачно, и виден крест на соседней горе, который вместе с арцахским ПВО охраняет этот город. «Крест» в переводе вроде на армянский — «хач», и не все, кто употребляет слово «хачик» по отношению ко всем кавказцам, это знают.

Хотелось бы назвать это утро, полное солнца, прекрасным — окружающая природа позволяет это сделать. Да и суббота. Однако, вот обстановка не позволяет и на войне выходных нет — если прислушаться, слышна канонада — где-то не очень далеко рокочет глухими раскатами бог войны. Там уже проснулись. И — «с добрым утром!» — что-то ухнуло очень-очень близко и постояльцы гостиницы вместе с персоналом очень-очень быстро устремляются в подвал. Спустившись, я вижу сидящую на полу женщину. У неё истерика, вызванная панической атакой. Работники гостиницы успокаивают её. Женщину берут под руки и отводят в комнату медпункта.

Да, началось в колхозе утро.

Очередной сигнал воздушной тревоги стих. На ресепшене звонит телефон.

— Наверное, опять, с той с стороны развлекаются, — говорит девушка на ресепшене перед тем как поднять трубку.

— Что вы имели ввиду? — спрашиваю я, после того когда она ответила.

Оказывается, после обстрелов азербайджанские тролли, в целях деморализации звонят на гостиничную стойку. Спрашивают, как дела, пытаются зарезервировать номера — мол, мы скоро будем. Общается кто как — в силу своего умственного развития. В основном, у звонивших он низкий.

В пресс-центре объявили, что журналистов перевезут в более безопасное место. Наложен запрет на съёмки разрушений, да и вообще, ничего снимать нельзя, так нам объявили — на мой взгляд, неправильное решение. Помимо реальных военных действий ведётся и информационная война, местная сторона впервые столкнулась с ней в таких масштабах. Помимо описанного выше троллинга противоположной стороной постоянно вбрасывается дезинформация о взятии азербайджанской армией арцахских сёл. Но никаких подтверждающих материалов, фото, видео, нет. Нет, потому что это неправда. А у нас есть доказательства, что Степанакерт обстреливали вчера поздним вечером, но предъявить их мы не можем. А ракеты, в том числе, прилетали и на жилые дома.

В составе группы военкора Семёна Пегова отправляюсь на позиции арцахских военных в Аскеранскои районе. Когда выехали из города, нам открылись марсианские пейзажи. Безжизненная пустошь, холмистая и каменистая равнина в пятнах редкой зелени. Вздымаются на горизонте песочные горы. Плывут по небу тучные облака. Воздух влажный, сырой — вот, и дождь, пошёл. Главное, чтоб не ГРАД. Природа подражает человеку — за далёкими раскатами разрывов слышен гром.

— О, пошла азербайджанская пехота, 1-я пехотная дивизия имени Гейдара Алиева, — так шутит Карен, наш водитель, когда мы наталкиваемся на дороге на блеющее стадо пыльных овец

Карен, кстати, очень, хороший человек. До войны он работал гидом и возил туристов. По дороге мы узнаём от него почему за этой территорией закрепилось название Нагорный Карабах. Кратко звучит она так:

В середине семнадцатого века персидские войска шаха Абаса, покоряли Кавказ. Тогда территорию Арцаха составляло пять хачинских княжеств. Сюда направился персидский военачальник Кулихан. Когда армянские князья поняли, что они не смогут противостоять шестидесятитысячному войску с пушками, они решили увести свой народ в горы, а всё что у них было на равнине сжечь. Когда Кулихан прибыл со своей армией, то он увидел выжженные сады. Тогда он отправил к шаху гонца с запиской: «Мы не увидели здесь ни князей, ни армии, ни населения. Кругом чёрные сады». «Карабах» — это чёрный сад по-персидски.

«Чёрный сад» — зловеще-красивое название, и оно не выходит у меня из головы.

— Так, без паники, — командует Семён, — Каренджан, говори нам, что делать.

Мы пробили колесо, и нам надо менять ставить запаску. Навалившись, мы приподымаем машину, Карен ставит домкрат. Но возможности домкрата приподнять машину на нужную высоту, чтобы поставить запаску, недостаточно. Поэтому мы по очереди делаем подкоп кайлом. Но потом не можем попасть и насадить болты.

Нам нужно быстрее уехать с открытой местности. Остановившаяся машина — цель для безпилотника, а его слабое жужжание уже слышно в воздухе. Он где-то рядом, это ж-ж-ж неспроста. Так может жужжать смерть.

Быстрее! Наконец-то болт вошёл в паз. А с ним и второй. Закрепив все пять, мы двигаемся дальше.

На позициях познакомился с земляком. Молодой армянин, его зовут Спартак, и он приехал год назад из Самары. Спартак из Самары на границе Арцаха с Азербаджаном — бывает же такое. В Россию он уехал из-за уголовной истории и долгое время жил там. Однако, потом вернулся, и отправился служить. У солдат мы были недолго, скоро будет темнеть и надо возвращаться в город. Мы передали подарки, они угостили нас кофе.

С возвышенности видна азербайджанская территория. Пылает жёлтыми полями горизонт. Оттуда бьют по карабахским городам ракетные установки залпового огня. Видно два грибка белого дыма — это пришёл армянский ответ. Видны свидетельства и прошлых ответок — на полях видны чёрные пятна. «Кругом чёрные сады» — такую записку принёс шаху гонец.

Когда вернулись в город, нам всё-таки было дозволено снять место разрушения гражданских домов, но только изнутри. Зрелище ох-ох-ох. Ракета пробила крышу и её взрыв сотряс весь дом. Везде выбиты стёкла, рамы. У некоторых уже бывших жильцов взрывной волной выбиты двери. Подъезд весь в осколках стекла и бетона.

Совсем стемнело, и над Степанакертом взошёл кровавый желток луны. Сирена сменяет сирену — в небе громыхает и ухает. Сегодня обстреливают и кассетными зарядами — это нововведение азербайджанской стороны. Похоже на салют — за вспышкой разрыва следует россыпь фейерверка. Но это не салют.