Наши торпеды бьют из глубин: «Футляр» предупредил, что потопит «Огайо»

В Баренцевом и Норвежском морях сегодня тесно от боевых кораблей и аварийно-спасательных судов Северного флота. А в небе над ними — от разведывательной и противолодочной авиации стран НАТО.

Там сегодня проводят специальные учения беспрецедентной сложности сразу несколько российских многоцелевых атомных подводных лодок, в числе которых, как минимум, один из двух имеющихся в боевом составе ВМФ РФ новейших многоцелевых «Ясеней» (проект 885).

Это следует из официальной информации пресс-службы флота, распространенной агентством РИА «Новости»: «Подводники Северного флота приступили к проведению специального учения по испытанию систем и вооружения подводных лодок в глубоководных районах Баренцева и Норвежского морей. В мероприятии принимают участие экипажи нескольких подводных лодок, в том числе четвёртого поколения… Глубоководные испытания проходят на глубинах свыше 500 метров, которые являются предельными для большинства современных подводных лодок».

Речь, скорее всего, идет об испытаниях торпед. Потому что никакое иное оружие в этакой океанской бездне применять в принципе невозможно.

Почему это важно? А потому, что подводникам всего мира давно известен принцип: во время реальных боевых действий победу одержит тот, кто сумеет «нырнуть» глубже, чем противник.

На жутких полукилометровых океанских глубинах, о которых идет речь, субмарина становится фактически невидимой и неслышимой для любого врага. Хоть воздушного, хоть надводного, хоть подводного. Потому что скрывается под так называемый «слой скачка». Иными словами — опускается под границу двух водных масс, которые резко различаются между собой температурой, соленостью и прочими физическими качествами. Причем, настолько различаются, что моряки часто именуют эту границу «жидким грунтом». От нее сигналы любых гидроакустических станций отражаются столь же надежно, как и от морского дна. Не позволяя заглянуть ниже этой условной черты.

Но это — лишь часть проблемы. Другая ее часть в том, что на подобных глубинах из-за запредельного давления достаточно проблематично применение любого противолодочного оружия. И это при том, что в тактико-технических характеристиках многих современных торпед рабочие глубины в 500 метров встречаются достаточно часто. То, как именно в этом деле возникают проблемы, однажды довелось увидать лично во времена, которые сегодня многим могут показаться достаточно древними. Но это, полагаю, сути дела не меняет и в наши дни.

В 1979 году подводная лодка Б-498 (проект 641Б) 153-й бригады подводных лодок Черноморского флота под командованием тогда капитана 3 ранга (впоследствии — вице-адмирала) Юрия Ничика участвовала в торпедной стрельбе на приз Главкома ВМФ.

Вместе с экипажем в море вышел и я, тогда корреспондент флотской газеты «Флаг Родины». Стрелять предстояло по отряду надводных кораблей по главе с тяжелым авианесущим крейсером «Киев». Поскольку учения предстояли в полигоне ЧФ вблизи Севастополя, предполагалось, что вечером того же дня мы вернемся к причалу. Но — не вышло. Поход сильно затянулся.

Шумевший на полморя крейсер «Киев» Б-498 обнаружила своевременно. Образцово вышла в торпедную атаку. По данным ее акустиков, с глубины в 120 метров отстрелялась, вроде бы, тоже образцово. На борту все заранее принялись поздравлять друг друга с важной учебной победой.

Казалось, подводникам оставался сущий пустячок: в надводном положении лечь на курс, совпадавший с пеленгом стрельбы. Таким образом, предстояло обнаружить всплывшую, как считалось, и страшно дорогостоящую торпеду, стоившую как десяток автомобилей «Волга».

По заложенным в торпеду техническим параметрам, она должна была, исчерпав запас хода, обязательно закачаться на волнах в нескольких милях от точки залпа. А дальше это учебное «изделие» обязано было оказаться на палубе специально откомандированного за ним в район учений катера-торпедолова. И снова отправиться во флотский арсенал до следующих учений.

Чтобы сигнальщикам Б-498 было проще разглядеть нашу во всех смыслах дорогую «пропажу» на морской глади, ее головная часть еще на заводе была выкрашена в яркий оранжевый цвет. На случай, если поиски затянутся до темноты, на ней же должен был мигать красный маячок. Но сколько ни вглядывались собравшиеся на мостике подводной лодки вдаль — ничего подобного не видели. Так и ходили мы по полигону галсами взад-вперед трое суток.

Почему именно трое? Потому что по истечении 72 часов не поднятая торпеда должна была «самоуничтожиться». Так было задумано конструкторами, чтобы оружие при любых обстоятельствах случайно не попало в чужие руки.

Капитан 3 ранга Ничик был явно удручен таким результатом призовой стрельбы. И ждал яростного разноса в штабе дивизии за провал. Хотя в чем он был виноват? Все проделал согласно руководящих документов. Но проверенная-перепроверенная торпеда-то стоимостью в несколько десятков тысяч еще советских рублей все же «утопла»… За это кто-то должен был ответить? Командир Б-498 догадывался, кто именно окажется крайним. Поэтому был сильно не в духе.

Я все же набрался храбрости и спросил его: что экипажу следовало сделать не так, как было сделано? Ответ командира лодки оказался неожиданным:

— Не нужно было мне стрелять со 120 метров. Подвсплыли бы немного — наверняка б ничего не случилось.

— Но ведь тактико-технические характеристики торпеды такую стрельбу позволяют?

— Документы позволяли давать залп и с большей глубины. Но что-то на заводе, возможно, не докрутили. Или перекрутили. Знаете, как у нас бывает? Давление воды что-то нарушило в аппаратуре. Что конкретно — теперь никто не узнает, поскольку торпеду мы утопили. Будут гадать, анализировать. А нас на всякий случай все же выдерут. Зато впредь будем умнее. И так глубоко перед залпом погружаться не станем.

С той поры, естественно, и в Черном море, и в Северном Ледовитом океане много воды утекло. И торпеды нынче на наших подводных лодках совсем не те, что были многие десятилетия назад. Их боевые характеристики по открытым данным позволяют палить по врагу с глубин до полукилометра.

Но проблемы российской промышленности по части «недокрутили-перекрутили» наверняка до конца не изжиты. Вероятно, по этой причине никогда прежде не приходилось слышать о торпедных стрельбах сразу нескольких наших атомоходов с предельных для них глубин. И даже — рядом с роковой для них чертой.

Не сомневаюсь, что результатов специальных испытательных стрельб российских атомоходов в глубинах Баренцева и Норвежского морей Москва ждет с особым нетерпением. В качестве доказательства предлагаю обратить внимание на один примечательный факт.

Еще 8 июня 2021 года, менее чем за месяц до сегодняшних событий на Северном флоте, министр обороны Сергей Шойгу в своем чрезвычайно плотном рабочем графике отыскал все же «оконце» для вылета в Каспийск на знаменитый завод «Дагдизель». Это предприятие долго лихорадило, чем и был, очевидно, вызван июньский блиц-визит на него Шойгу. Но вариантов не осталось: сегодня «Дагдизель» — монополист в выпуске торпедных вооружений для ВМФ РФ. И без участия его специалистов просто не могла пройти подготовка к сегодняшним глубоководным учениям в Арктике.

В Каспийске Шойгу, как туманно сообщала его пресс-служба, проверял «выполнение оборонных контактов». В чем настоящей информации — ноль. Потому что же еще министр обороны мог делать на подобном предприятии?

Учитывая почти полное совпадение двух событий на шкале времени, логично предположить, что министра на «Дагдизеле» интересовало именно то оружие, что используют сегодня североморцы на стрельбах в Баренцевом и Норвежском морях.

Очень вероятно тогда, что речь идет о новой русской 533-миллиметровой универсальной глубоководной самонаводящейся электрической торпеде «Футляр», которая как раз для вооружения атомных подводных лодок четвертого поколения, к каковым относятся и только начавшие поступать на флот многоцелевые «Ясени», и создана. Что это за штука такая взрывоопасная?

Разработана в Санкт-Петербургском НИИ морской техники. Принята на вооружение совсем недавно — в 2018 году. Призвана заменить универсальную глубоководную самонаводящуюся торпеду (УГСТ) проекта «Физик-2». Имеет водометный двигатель.

«Футляр» движется на глубине почти в полкилометра со скоростью порядка сотни километров в час, может поразить любую цель на расстоянии до 50 километров. От субмарины до авианосца. После выпуска и захвата цели торпеда самостоятельно наводится по кильватерному следу или управляется по проводам на расстоянии от 5 до 25 километров. Имеет усовершенствованную систему самонаведения с увеличенной дистанцией захвата цели, а также более современную систему отстройки от помех и защиты от противоторпед противника.

Что особенно важно: по ряду важнейших параметров «Футляр» значительно превосходит основное оружие американских атомных подводных лодок — торпеду Mark 48 mod. 7 Spiral. Так, на максимальной скорости в 55 узлов (здесь наш «Футляр» и их Mark 48 практически равны) дальность хода американской торпеды не превышает 38 километров против (напомню!) 50 у российского «Футляра».

Что дает российским подводникам неоспоримое и всем понятное преимущество в гипотетической дуэли с их заокеанскими потенциальными противниками. Именно поэтому военный обозреватель американского журнала The National Interest Калеб Ларсон заранее назвал «Футляры» самым смертоносным торпедным оружием подводного флота России. И предупредил, что для ВМС США оно становится серьезнейшей проблемой.

Как серьезнейшей проблемой для Пентагона становятся оснащенные «Футлярами» многоцелевые российские «Ясени». Пока их у нас всего два — атомоходы «Северодвинск» и «Казань». Оба — на Северном флоте. К концу 2021-го промышленность обещает добавить к ним еще и проходящий испытания «Новосибирск».

Казалось бы — немного. Но потенциал этих кораблей именно в этом месяце стал предметом рассмотрения Сената США. Выступивший на слушаниях в верхней палате парламента генерал Глен Ванхерк, глава Северного командования Соединенных Штатов и совместного с Канадой Североамериканского командования воздушно-космической обороны, прямо-таки забил боевую тревогу: «В течение пяти лет у них (у России — „СП“) будет 8−9 таких подводных лодок, которые будут представлять постоянную и непосредственную угрозу у наших восточных и западных берегов. Уже сейчас представляют такую угрозу, чего у нас за последние годы не было».

Штаты еще несколько недель назад что-то знали о наших стрельбах из арктической бездны? Или просто они так удачно совпали со слушаниями в вашингтонском Сенате.