Коронавирус: Раздолье для негодяев и доносчиков всех мастей

Есть у немцев старинная пословица. В оригинале она звучит в рифму — «Der größte Lump im ganzen Land, das ist und bleibt der Denunziant», а на русский переводится как «Самым большим на земле негодяем был и остаётся доносчик». Её авторство приписывают поэту XIX века Гофману фон Фаллерслебену — создателю текста знаменитой «Песни немцев» («Deutschland, Deutschland über alles»), третья строфа которой стала гимном послевоенной ФРГ. Пословицу эту, как и слова своего гимна, знают все немцы.

И однако же, в Германии и в докарантинные времена заявить «куда надо» на соседа по дому или коллегу по работе считалось чуть ли не долгом каждого ответственного бюргера. Ну, а теперь, в условиях карантинных ограничений, это стало и вовсе святым делом — как же, речь ведь идёт о безопасности всего населения! В России, кстати, они тоже сильно активизировались. Звонят и пишут денно и нощно, но речь пока не о нас.

Как сообщают немецкие СМИ, «многочисленные посты в социальных сетях создают впечатление, что Германия в эпоху коронавирусного кризиса изобилует „хобби-полицейскими“: они уличают своих сограждан в проведении пикников с компаниями друзей, несоблюдении социальной дистанции, путешествствиях по стране, в чём их выдают иногородние номера автомашин, и т. д.». Добавлю от себя: подчас «стучат» и просто по причине подлючести натуры. Так, например, в Пасхальное воскресенье «хобби-полицейские» дважды вызывали реальный полицейский патруль к католической церкви Св. Афры в берлинском районе Гезундбруннен, утверждая, что там за закрытыми дверями проходит многолюдная месса.

В обоих случаях «сигналы» не подтвердились — то есть богослужение действительно проводилось, но в разрешённом порядке — только клиром, без паствы. Но примечательно, что стало причиной «стука». А дело в том, что настоятель этой церкви Геральд Гёше — единственный в Берлине священник, оспоривший в суде введённый из-за карантина запрет на церковные службы с участием прихожан. Успеха иск клирика не возымел, но поскольку о его демарше сообщили всеведущие СМИ, то кому-то то ли и его же собственных прихожан, то ли и числа жильцов соседних с церковью домов такое его «вольнодумство» пришлось не по нраву. Вот добровольные блюстители карантинных правил и «настучали» на него в полицию — дескать, нечего ему умничать, пусть покрутится!

«Я был поражён тем вниманием, которое привлёк наш небольшой приход, — рассказывал позже отец Геральд. — Я получил массу электронных писем, СМС и телефонных звонков, в которых нам желали „корону в глотку“ и говорили, что мы „должны умереть“. И полицию на нас насылали. Это был невероятный выплеск ненависти».

И это лишь один пример из множества.

Полицейские власти подтверждают, что поток поступающей от граждан информации, в том числе и анонимной, в последние недели увеличился. Но тут же оговаривают, что, во-первых, «это увеличение незначительно», а во-вторых, что «никакой специальной статистики по информантам не ведётся». Такие ответы региональные СМИ получили в Ведомствах криминальной полиции Тюрингии, Саксонии и ряда других субъектов федерации.

Но если рост числа «информантов» незначителен, то почему феномен доносительства именно сейчас вызвал оживлённую дискуссию в научных кругах Германии? И что любопытно: хотя учёные по-разному объясняют природу этого явления, в своих оценках они, в отличие от полицейских чинов, используют не эвфемизмы типа «хобби-полицейские» или «информанты», а называют вещи своими именами — «Denunzianten» (доносчики).

Так, доктор исторических наук Анита Крэтцнер-Эберт, положившая годы жизни на исследование природы доносительства в бывшей ГДР, считает, что «сам термин „донос“ относится к историческому прошлому, так как присущ диктаторскому режиму и не применим к поведению людей в условиях карантинных ограничений. И надо быть осторожным с выбором слов — даже если часть информации, сообщённой полиции в условиях коронакризиса, оказывается безосновательной».

В защиту «хобби-полицейских» выступила и профессор социальной психологии из Гамбургского университета Юлиана Дегнер: «Те, кто соблюдает правила, хотели бы, чтобы и другие поступали так же, — заявила она. — Всем нам трудно придерживаться этих правил, иногда это связано с большими затратами — материальными или психологическими. Если мы видим, что другие не ведут себя должным образом и не испытывают видимых неудобств, то трудно объяснить самим себе, почему мы должны придерживаться этих правил».

Позитивность в мотивах доносчиков видит также и профессор мюнхенской Высшей школы философии Михаэль Редер: «Это можно расценить как позитивный социальный контроль, — заявляет он. — Потому что с социально-философской точки зрения подобные действия основаны на идее солидарности. Такие формы общественного контроля существовали всегда. И чем опаснее тот или иной кризис, тем жёстче становились формы этого контроля».

«Да, такой контроль иногда становится чрезмерным, — развивает тезис коллеги профессор социальной философии Свободного университета Берлина Штефан Гозепат. — Особенно в Германии: тут можно вспомнить старших по дому (Blockleiter), контролировавших жильцов во времена национал-социализма — супер-правильных людей с функциями полицейских. Их ещё называли „лестничными терьерами“ (Treppenterrie). Конечно, мы должны ограничить наши свободы ради свободы других, но это ограничение свободы даётся нам трудно».

В отличие от всех этих умствований, профессор криминологии и социологии Полицейской академии в Гамбурге Рафаэль Бер с тевтонской прямотой рубит: «Доносчик — это тот, кто сообщает властям о других людях, рассчитывая, что власть накажет их любым способом. Для доносчика важно не разрешение конфликта — он хочет, чтобы кому-то был причинён вред. Кризисы, подобные нынешней пандемии, всегда порождают больше доносчиков. Причины тому разные. Одной из них может быть то, что ваши собственные желания подавляются, а право применить санкции передаётся другому. Есть люди, которые хотят громко заявить о себе, которые всегда хотят поучать других. Самый важный для них момент заключается в том, что они, по их представлению, таким способом соучаствуют в реализации властных полномочий государства. Доносчиками чаще всего становятся люди, не участвующие в общественной жизни, но её критикующие. Или люди, которым нечего сказать, но желающие активно помочь сильному государству и стать его частью. Но доносительство как явление приводит к возникновению токсичного общества. Сейчас для открытого общества, в котором действуют довольно высокие требования толерантности, наступили трудные времена. Доносительство подрывает эти устои».

Подрыв устоев отчётливо просматривается и в поступках молодых немецких политиков: некоторым донести не то что на оппонента — даже на ближайшего союзника представляется делом вполне праведным. При этом, как и в случае с отцом Геральдом, донсчикам совершенно не важно, есть ли хоть какое-то основание для «стука». Главное — прокукарекать, а там хоть не рассветай!

На прошлой неделе ареной такого «кукареканья» стала граничащая с Францией федеральная земля Саарланд — самая маленькая в Германии по территории (2,57 тыс. кв. км.) и населению (990,5 тыс. человек). Но при всей её малости, страсти там разгорелись великие.

Всё началось с того, что с введением карантина, вызванного пандемией короновируса, земельные власти Саарланда из примерно 40 пограничных с Францией переходов оставили только семь, которые контролирует полиция, а все остальные заблокировали. И в прошлый понедельник общегерманская ежедневная газета деловых кругов Handelsblatt опубликовала статью, озаглавленную «Германия, Франция и возвращение обид»). Её суть изложена в подзаголовке: «Заблокированные переходы и жёсткий пограничный контроль напоминают о времени, которое, казалось бы, давно в прошлом. Французы на немецкой территории должны считаться с тем, что их могут здесь обругать и закидать яйцами».

В доказательство столь категоричного вывода в статье сообщалось, что в одном из недавних выпусков новостей на общегерманском телеканале ZDF глава МВД Саарланда, член правящей в Германии партии Христанско-демократический союз Клаус Буйон, говоря о карантинных буднях приграничной зоны, каковой является Саарланд, заявил, что «защита границ — это защита человека, поэтому каждый отправленный назад француз — это шаг по усилению безопасности саарландцев».

Цитата эта мгновенно разлетелась по немецким СМИ, и уже спустя день таблоид Bild написал:

«Депутат Бундестага от СДПГ (партии, образующей вместе с ХДС правящую в Германии коалицию. — С.Д.), 33-летняя Жозефина Ортлеб считает, что «заявление министра внутренних дел Саара Клауса Буйона опасно для Саарланда. Своим высказыванием он в клочья рвёт узы немецко-французской дружбы. Земельный премьер Тобиас Ханс должен уволить Буйона с поста министра». Того же требует и лидер земельной организации молодых социалистов JUSOS Кира Браун: «Тот, у кого есть такой министр внутренних дел, не нуждается в стратегии для выстраивания отношений с Францией. Тобиас Ханс должен удалить этого человека из своего Кабинета. Своими заявлениями он превращает Саарланд в посмешище для всей Федеративной Республики и за её пределами». Что Буйону не место в земельном правительстве считает и председатель не представленной в саарландском Ландтаге партии «зелёные» Маркус Трессель: «Премьер-министр Ханс должен принести извинения французским соседям за слова своего министра внутренних дел. Он также должен дать чёткий сигнал о франко-германском сотрудничестве, дружбе и восстановлении доверия. Отставка Буйона послужит реальным вкладом в германо-французское сотрудничество».

Повторю: всё это сообщалось с понедельника по среду прошлой недели. А в четверг — сначала в соцсети Faceboock, а затем в печатных СМИ — появилось обращение Клауса Буйона к своим землякам-саарландцам. В нём он категорически отрицал, что заявлял нечто подобное: «Меня процитировали фразой, которую я никогда не говорил. Это меня удивило и шокировало», — написал министр.

Но заявление министра так бы и осталось «гласом вопиющего в пустыне», заглушаемым мощным хором его обличителей, не вмешайся в дело телерадиокомпания Saarländischer Rundfunk. Как сообщил её сайт, «В результате проведённых нами собственных исследований установлено, что фраза министра дословно звучала так: „Прежде всего, речь идёт о том, что французы, когда они перейдут на нашу территорию, будут проверены. Мы проводим точечные проверки. И если нам удастся ежедневно выявлять тех, кого следует отправить обратно, то риск мы сведём к минимуму“».

То есть, оказалось, что хор обличителей Буйона изначально «пел» насквозь фальшивую партитуру. Но дело было сделано — земельного министра ославили на весь белый свет. Не потому ли, что он, хоть и член партии канцлера Ангелы Меркель, но имеет собственное мнение по поводу её миграционной политики? И за это его мнение, расходящееся с «генеральной линией» правящей коалиции ХДС/СДПГ, молодая социалистка Кира Браун не далее чем месяц назад в интервью влиятельной газете Die Welt называла 72-летнего Клауса Буйона «дешёвым популистом», «источником фейковых новостей» и «рупором партии «Альтернатива для Германии». Сейчас она обвинила его в том, что «он превращает Саарланд в посмешище для всей ФРГ и за её пределами». Но посмешищем выставили себя его обвинители, для которых настучать на союзника — что высморкаться.

Германия

Коронавирус, борьба с пандемией, последние новости:

Статистика по коронавирусу на 6 мая: 10559 новых случаев в России, 5858 — в Москве

Коронавирус в Москве: почти 8,5 тысяч человек удалось вылечить

Статистика по коронавирусу на 6 мая: заболеваемость в мире не снижается

Смотрите карту распространения коронавируса онлайн