Математика коронавируса: Сколько медиков еще потребуется, чтобы инфекцию остановить?

По официальным данным, число больных ковидом россиян устойчиво превышает 18 тысяч, что резко увеличивает и число бессимптомных носителей заразы. Таким образом, заверения политиков о стабилизации пандемии в ходе «решающей недели» в середине октября оказались под большим сомнением. Власть обвиняет россиян в безответственном поведении, хотя устами своих чиновников утверждает, что «все хорошо, прекрасная маркиза».

На первый взгляд, российское общественное здравоохранение, судя по умеренной летальности (не более 1,75%), неплохо справляется с коронавирусной эпидемией. Правда, если разобраться, затяжных холодов, когда зараза наиболее опасная, еще не было. Сейчас на значительной территории России стоит погода, близкая к «жаркой», разумеется, по русским меркам, бразильской зиме.

Между тем, в Стране карнавалов от COVID-19 умерли 160 тысяч человек (или примерно 2,85%) из 5,5 млн. инфицированных. Разница в том, что тамошнее здравоохранение уже через 45 суток после первого заражения объявило о своем кризисе. Попросту говоря, лечили далеко не всех, но отказ от локдауна не спас Бразилию от огромной безработицы.

Сейчас нечто подобное может повториться и в благополучной Европе. Эксперты Старого света через СМИ заранее предупреждают своих граждан, что в ряде стран осталось крайне мало времени до коллапса национальной медицины. Скоро больных будет так много, что врачам придется взять на себя роль бога — только они будут решать, кому оказать помощь, а кого оставить умирать.

Так, немецкая газета Deutsche Welle привела слова президента бельгийского медицинского Союза Филиппа Девоса о надвигающейся катастрофе. Он утверждает, что с учетом трехсменного режима работы и болезни самих медиков для качественного лечения, примерно 250 больных ковидом нужно не менее 100 сотрудников персонала, включая врачей, медсестер и техников — то есть в соотношении 2,5:1.

Филипп Девос, ссылаясь на математическую модель, сообщил, что уже через 10 дней бельгийские врачи будут вынуждены сортировать больных по законам военного времени. «Это означает, что останется только одна кровать и два пациента. И врачам придется выбирать, кто из двух пациентов сможет лечь на единственную имеющуюся у нас койку», — сказал он. Тогда о низкой смертности придется забыть.

Это самый опасный момент в пандемии, после чего смертность в отдельно взятом регионе может взлететь до 10% от числа зараженных. Так было во время весенних кризисов общественного здравоохранения в Милане (Италия), в Сиэтле (США) и в Мадриде (Испания).

В России на тему возможного медицинского коллапса, похоже, наложено табу, хотя о сигналах надвигающейся (не дай бог) катастрофы говорят на самом высоком уровне. Пресс-секретарь президента Дмитрий Песков признал, что «сейчас везде ощущается нехватка врачей». Конкретных цифр он не назвал, а вот правительство Ростовской области подсчитало, что больницы региона суммарно нуждаются в 4800 медработниках — примерно по 1000 специалистов на миллион населения.

Именно поэтому имеет важное значение качественное прогнозирование распространения коронавирусной инфекции. В частности, Филипп Девос рассказал, что бельгийское правительство, зная о часе «Х», заранее договорилось с Германией о приемке больных ковидом в немецких больницах. Похоже, европейцы не будут замыкаться в границах отдельной страны.

У нас тоже применяют математические инструменты для оценки рисков эпидемии. Проректор по перспективным проектам СПбПУ, руководитель Центра НТИ СПбПУ «Новые производственные технологии» Алексей Боровков, опираясь на динамическую модель в виде системы дифференциальных уравнений, спрогнозировал пики распространения коронавирусной инфекции в Москве по оптимистичному, центральному и пессимистичному сценарию.

В любом случае, в Москве больных ковидом в декабре может быть много — от 192 тысяч до 260 тысяч, а спад начнется не ранее февраля.

Если взять за основу пропорции бельгийского врача Девоса, то при худшем развитии эпидемии в московских ковидных больницах должны работать не менее 100 тысяч врачей и медсестер.

По оценке Минздрава, в столице численность всех врачей составляет 62 тысячи, а среднего медицинского персонала примерно в 2−2,5 раза больше. Значит, примерно половину медиков «по закону военного времени» придется бросить на COVID-19, оставив огромное число других больных без качественной помощи. Это все равно, что пройти между Сциллой и Харибдой.

Как известно, Россия у нас неоднородна. В народе горько шутят, что мы живем в двух странах — в Москве и за МКАД. Если пандемия для столичного здравоохранения является очень серьезным вызовом, то что тогда говорить о регионах.

Повторимся, что речь идет не только об исключительно российской проблеме. Запредельные нагрузки испытывают медики во всех странах. Национальные системы здравоохранения справляются с пандемией неодинаково, несмотря на схожие вызовы.

По данным «мозгового центра США в области общественных проблем» — The Council on Foreign Relations (CFR), лучшими оказались национальные здравоохранения, построенные по «советским лекалам».

Лидером в списке CFR значится тайваньская система единого плательщика, при которой граждане охвачены единым государственным страховым планом. То есть под всеобъемлющий охват медицинской помощи попадает все население. Максимальная стоимость лекарств по рецептам ограничена $7 (свыше платит государство), при этом люди посещают своих врачей в среднем пятнадцать раз в год, что почти вдвое превышает число посещений врачей в других развитых странах.

Удовольствие это недешевое и обходится Тайваню в 6% ВВП. Для сравнения: в России этот показатель составляет 3,8% ВВП, к тому же отсутствие в нашей стране справедливой тарифной сетки оплаты труда медиков резко ухудшает качество предоставляемой помощи.

Хуже всего среди стран Запада, по мнению CFR, с пандемией COVID-19 справляется здравоохранение США. Из-за того, что 8,5% населения вообще лишены какой-либо медицинской помощи, в Америке фиксируется больше всего зараженных, а статистика по смертности вызывает большие сомнения у заокеанских экспертов.

Что особенно парадоксально: американцы тратят на «здоровье» гораздо больше, чем жители любой другой страны — в среднем $10 тыс. в год, или в общей сложности почти 17% ВВП. При этом в США вот уже третий год падает продолжительность жизни.

Центр CFR также подчеркивает, что в странах с высокой долей частных больниц и со слабым общественным здравоохранением через продажные СМИ и «говорящие головы» занижается опасность COVID-19. Например, в ковид-оппортунистических Нидерландах, где нет государственных больниц, во время весеннего кризиса к середине апреля были инфицированы 25 тысяч человек, из которых более 2500 умерли — чудовищные 10%. Власти позже вынуждены были взять на себя значительную часть расходов по лечению, а сами граждане стали жестко придерживаться правила: «Спасение утопающих — дело рук самих утопающих».

У этого явления уже появилось название «Парадокс уязвимости», который характерен для либеральных экономик. Рыночные механизмы не работают в условиях кризиса.