Бишкек: город двух революций

Театр начинается с вешалки, а город — с аэропорта…

Идет несильный дождь, и под серым, очень питерским небом Бишкека на бетоне сиротливо мокнут несколько самолетов.

«Манас» — воздушные ворота Киргизии — явно не походит на международный транспортный хаб.

Таможенный контроль в столице Киргизии обычно проходит быстро и либерально, но сейчас его предваряет проверка справок о ПЦР-тестах и сертификатов о вакцинации. Их просматривают пожилая санитарка и сидящий напротив нее за столом молодой человек. Служащий смотрит документы быстро, почти на автомате, женщина же тщательно сверяет информацию в медицинских документах с паспортными данными гостя Киргизии.

Еще одна интересная особенность, бросающаяся в глаза буквально с первых минут, — силовиков здесь чисто визуально гораздо меньше, чем в других странах. Обычно первые, кого ты видишь в аэропорту, — это молодцеватые работники службы безопасности. В Бишкеке мешковато одетые таможенники и полицейские — это большая редкость как в аэропорту, так и за его пределами.

После выхода в зал прибытия на гостя Киргизии набрасываются таксисты. И многие могут стать их легкой добычей, ведь официального транспорта из аэропорта в город нет. Правда, на стоянку регулярно подходят маршрутки, но их трудно заметить с первого взгляда, и создается впечатление, что без такси из города не добраться.

Дорога до центра столицы занимает около 40 минут и навевает меланхолию: поля, кипарисы, арыки, поселки, явно построенные в советское время. Все чистенько, но облуплено и обшарпано, новых деревенских домов или дач практически не видно.

В Киргизии живет шесть с половиной миллионов человек. Это чуть больше, чем в Петербурге. При этом значительная часть трудоспособного населения работает в России.

Страна не имеет значительных запасов полезных ископаемых, промышленность приказала жить еще в 90-е гг. ХХ века, а до туристических достопримечательностей добираться и далеко, и дорого.

С точки зрения капитала никакого интереса Киргизия не представляет. Поэтому в Бишкеке ничего нет. Из известных брендов в глаза бросается только реклама KFC. А до того же «Макдональдса» навигатор показывает 152 километра.

Похоже, в первый день город решил продемонстрировать свою «темную» сторону — в буквальном смысле этого слова. Дождь не прекращался, телефон сообщал, что температура воздуха не превышает +6 градусов, быстро стемнело.

Пытаясь согреться, я зашел в кафе.

— Откуда вы? — спросила продавщица.

— Из Петербурга, — ответил я.

— Ну вот, теперь понятно, кто нам такую погоду принес!.. — возразить на это мне было нечего.

Несмотря на то, что теоретически наступил час пик, улицы Бишкек были почти также пусты, как переулки провинциальных городов Эстонии: «Город закрыт, все уехали на заработки». Только если эстонцы едут в Финляндию, украинцы — в Польшу, а грузины — в Турцию, то киргизы направляются на работу в Россию.

На улицах часто можно увидеть рекламу российских авиакомпаний и фирм по переводу средств. Русский язык является официальным языком Киргизии далеко не формально: почти все жители столицы владеют им в той или иной степени. На улицах преобладают вывески на русском языке — нет более эффективной «мягкой силы», чем объективная экономическая реальность.

Но, похоже, переводы мигрантов не обогатили страну. В глаза бросаются многочисленные ломбарды, старые троллейбусы гордо дефилируют только по главным улицам, основным общественным транспортом являются маршрутки. Даже строительный бум, являющийся предметом гордости многих постсоветских стран, похоже обошел Бишкек стороной. Новостройки в центре столицы Киргизии редки и часто не достроены.

Единственным местом, где в этот пасмурный вечер было большое скопление людей, оказался знаменитый Ошский базар. Атмосфера этого огромного рынка порадует всякого ностальгирующего по «святым девяностым» — огромный вещевой развал, подозрительные уличные закусочные, стайки парней в черном. Рядом находится местная «достопримечательность" — улица Кулиева, Бишкекский ответ Амстердаму. Под вывесками «гостиниц» работают публичные дома, где проститутки обслуживают клиентов за 500 сом (около 400 руб).

Устав от дороги и неоднозначных впечатлений первого вечера, я зашел в видимо дорогой по местным меркам ресторан. Как это часто бывает, от бедности страны выигрывают приезжие. За 700 рублей я получил обильный и хорошо сервированный ужин. Посетителей в ресторане было немного: автор этих строк и русская женщина-учительница, преподававшая некоему турку язык Александра Васильевича Суворова.

На следующий день утро и солнце разогнали морок минувшего вечера, и Бишкек преобразился. На горизонте показались заснеженные вершины Ала-Тоо: одного из хребтов Тянь-Шаня. Привезенный мною питерский дождь и полумрак вытеснила чудная центрально-азиатская золотая осень. А мрачный город капиталистической антиутопии обернулся провинциальным советским республиканским центром.

Дореволюционный Пишкек был небольшим поселком и город Фрунзе, был по сути дела был создан с нуля. Столица Киргизской ССР получила «джентльменский набор» государственных и культурных учреждений — Академию наук, Университета, Филармонию, Театр оперы и балеты… Некоторые из этих построек весьма интересны с архитектурной точки зрения и стилизованы в соответствии с киргизскими культурными традициями.

Правительственный квартал находится в окружении огромных парков и бульваров — это чисто советская градостроительная черта. Ни одна мэрия капиталистического города не могла позволить себе выделить столько дорогостоящей земли в центре города под зеленые насаждения.

Но, как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло: бедность Киргизии сохранила все эти памятники советского зодчества и прекрасные парки центра от алчности застройщиков. Хоть вид у них и несколько запущенный, но они не могут не радовать глаз ностальгирующих по «СССР, который мы потеряли». Более того, в стране в полной неприкосновенности стоит и полный комплект советских монументов — Ленину, Карлу Марксу и Фридриху Энгельсу, местным революционным деятелям, героям Великой Отечественной войны.

Самым замечательным, на мой взгляд, является памятник Борцам Революции, который большинство местных жителей считают статуей Уркуе Салиевой — коммунистке, боровшейся за эмансипацию женщин и убитой баями. По нынешним временам монумент, конечно, неоднозначный: чадра — это, конечно, плохо, исламизм, а с другой стороны, сегодня эмансипация женщин, завтра — подрыв традиционных ценностей, так и до гейпарада недалеко…

Рядом с памятником Борцам Революции лежит камень, указывающий, что здесь посажено 28 деревьев, подаренных в 2018 году Европейским союзом. Но все зеленые насаждения в окрестностях почему-то явно относятся к эпохе «тоталитаризма».

Если Россия XVIII века была «самодержавием, ограниченным удавкой», то Киргизия ХХI века — это «демократия, ограниченная цветными революциями». Раз в несколько лет местные кланы здесь делят власть, после чего ситуация в стране возвращается в состояние хрупкого равновесия еще на несколько лет.

Подобный либерализм, а также терпимость к советскому прошлому, являются следствием шаткого равновесия интересов основных внешнеполитических игроков — России, Китая, США и Казахстана. Да и крупные транснациональные корпорации не рвутся вступать в борьбу за угодья Чуйской долины.

Бедность Киргизии защищает ее от внешних и внутриполитических потрясений, но не приносит счастья ее жителям. Остается под вопросом, как долго будет продолжаться нынешняя ситуация, ведь до 2014 года многое из написанного выше можно было отнести и к несчастной Украине.