Почему Гонконг — это Китай

Для участия в торжествах по этому случаю сюда впервые за последние пять лет приехал с двухдневным визитом председатель КНР Си Цзиньпин с супругой. Это его первая поездка за пределы материкового Китая с начала пандемии, что показывает важность момента.

Лидер КНР присутствовал на инаугурации новой администрации специального административного района, которая подводит итог годам бурного противостояния местных властей, поддержанных центральным правительством с группами несогласных, за которыми стоит Великобритания и другие западные страны.

Министр иностранных дел Великобритании Лиз Трасс 1 июля написала в соцсетях, что королевство не успокоится, пока Гонконг «не вернет свою свободу». «Гонконг на протяжении многих лет был оплотом свободы и образцом процветания. Великобритания не успокоится, пока Гонконг не вернет свои свободы. Мир наблюдает за тем, как ведет себя Китай».

Эти слова преисполнены цинизма, хотя от этой экзальтированной и малообразованной дамы ничего другого ждать не приходится. Вообще-то Сянган был отторгнут Велкобританией насильственным путем, после захватнической войны. Поводом стало уничтожение гонконгской администрацией крупной партии опиума, завезенной британцами, чтобы подсадить на наркотики китайскую нацию. Таким образом англичане стремились сбалансировать торговлю с Китаем, который производил востребованные во всем мире товары. А поскольку Англия не могла предложить взамен что-то нужное Китаю, кроме золота, опиум и стал тем товаром, с помощью которого можно было решить сразу несколько проблем. В результате Сянган на полтора века превратился в механизм для ограбления Китая, рассадник наркоторговли. Можно сказать, что английская королева Виктория стала по тем временам крупнейшим в мире наркоторговцем.

Помимо опиума англичане экспортировали в Сянган демократию по британскому образцу, то есть, не заморачиваясь, назначали из Лондона губернатора своей заморской колонии.

Казалось бы, с возвращением юрисдикции КНР над его исконной территорией — Сянганом, влияние Великобритании должно было ослабнуть, но, как видим, битва за Сянган все еще продолжается. Англичане не собираются отказываться от политики вмешательства во внутренние дела другой страны.

Пик беспорядков, пришелся на 2019 год, на 22-ю годовщину возращения Сянгана «в лоно родины». Уличные манифестации продолжились и в 2020 году. Дело дошло до открытых призывов вернуть Сянган Великобритании, с чем полуторамиллиардный народ Китая вряд ли мог согласиться. Очевидно, что Сянган рассматривался западными странами как плацдарм для цветной революции и постоянный источник проблем и напряжения для китайских властей. Но затем Пекин ввел в действие новый закон о безопасности и изменил избирательную систему, с тем, чтобы лишить пробританских активистов подавляющего большинства.

У нас найдется немало тех, кто оценит произошедшее зажимом демократии или победой всего темного над всем светлым. Светлая сторона — это конечно же Запад. Но это далеко не так. Один из лозунгов сянганских бунтарей — «Гонконг — не Китай». И это в определенной мере соответствует действительности. В том смысле, что за более чем 150-летнюю колонизацию Сянгана и других, захваченных британцами окрестных территорий здесь сформировался слой компрадорской буржуазии и служащих, работавших в интересах Великобритании, впоследствии — Запада. Они помогали грабить Китай и конечно же пропитались британским духом. Именно их наследники протестовали против суверенитета КНР над исконно китайской территорией.

Так что ныне Китай празднует несколько побед. Во-первых, благодаря формуле «одна страна — две системы», которую придумал архитектор китайских реформ Дэн Сяопин, удалось без единого выстрела вернуть бывшую колонию Англии под юрисдикцию КНР. Во-вторых, Сянган продолжает успешно развиваться, оставаясь особыми воротами для экономических отношений Китая с внешним миром. Тому способствует особый таможенный и налоговый режим, статус мирового финансового центра.

ВВП Сянгана за два десятилетия в составе КНР удвоился, доход на душу населения увеличился в 2,2 раза, население увеличилось примерно на 1 миллион человек. Капитализация фондового рынка Сянгана выросла почти в 10 раз, бюджетные резервы удвоились, валютные резервы увеличились в 5 раз. 25 лет подряд он считается самой свободной экономикой в мире, обеспечивая долгосрочную социальную стабильность и экономическое процветание. Это признает даже американский фонд «Наследие».

Выступая на торжествах в Сянгане, председатель КНР Си Цзиньпин сказал: «Сегодня я хотел бы еще раз подчеркнуть, что принцип „Одна страна, две системы“ был многократно проверен на практике и соответствует фундаментальным интересам страны и народа, а также коренным интересам Гонконга и Макао, он заручился поддержкой более 1,4 миллиарда жителей родины, единодушной поддержкой жителей Гонконга и Макао, а также получил всеобщее одобрение международного сообщества. Нет смысла менять такую хорошую систему, ее следует придерживаться на протяжении длительного времени».

Так что, судя по всему, автономия Сянгана гарантирована до 2047 года, как это и было прописано в соглашении с Великобританией о возвращении Гонконга КНР. Но не исключено, что ничего не поменяется и впоследствии. Китай заинтересован в стабильности Сянгана и его особом статусе свободного порта и мирового финансового центра. Впрочем, в последние годы в результате беспорядков и пандемии это положение пошатнулось. Бурно развивающиеся города материкового Китая, прежде всего Шанхай, перехватывают инициативу. Так что во многом судьба Сянгана в руках его жителей. В полном соответствии с формулой, предложенной Пекином: «Сянганом управляют сянганцы».

Сянган и принцип «одна страна — две системы» изначально проецировался и на Тайвань. А Сянган был и остается моделью для мирного возвращения Китаю другой отколовшейся территории — Тайваня — фактически находящегося под протекторатом США. От того, насколько этот принцип будет воспринят на Тайване, зависит будущее этого острова, который рано или поздно, тем или иным путем, вернется «в лоно родины».