Из пленных китайцев сделают смертников

В ночь с воскресенья на понедельник, 23 мая, боевики движения «Талибан» захватили авиабазу военно-морского флота Пакистана «Мехран» недалеко от Карачи. В распоряжении пакистанских талибов до сих пор остаются несколько ангаров с самолётами «Lockheed P-3 Orion», с помощью которых, при желании, можно атаковать военные и административные объекты в городе, а также жилые кварталы. Сообщается, что в результате атаки погибли 11 человек.

Однако главной сенсацией стал захват талибами в заложники нескольких офицеров Народно-освободительной армии Китая (НОАК), находившихся на базе. Пакистанские источники не уточняют, сколько китайских военных было захвачено и что они, собственно, делали на пакистанском военном объекте. Специалисты, однако, не выказывают удивления: многолетнее и тесное военное сотрудничество Исламабада с Пекином ни для кого не было секретом. Нюанс состоит в том, что китайцы до сих пор умудрялись ладить как с официальными властями Пакистана, так и с «Талибаном» — по крайней мере, с той ветвью движения, что базируется в Афганистане. Инцидент в «Мехране» заставит Пекин определиться в своих отношениях с талибами и официальным Исламабадом.

Авиабаза «Мехран» была заложена в 1975 году по распоряжению Главного штаба ВМФ Пакистана как основной объект базирования морской авиации. Здесь же располагается командование авиации пакистанских ВМФ, а с 1988 года — главный учебно-тренировочный центр.

Атака на «Мехран» стала, по общему мнению, крупнейшей за последние годы операцией, проведённой боевиками «Талибана» против регулярной армии Пакистана. Остаётся только догадываться, каким образом боевикам удалось сосредоточить силы, достаточные для атаки, в окрестностях такого крупного города, как Карачи и куда в этом случае смотрела хвалёная пакистанская военная разведка. На момент написания этого материала командование пакистанских вооружённых сил не решалось на штурм базы, чреватый, что очевидно, многочисленными потерями. В распоряжении талибов остаются три ангара с патрульными самолётами «Lockheed P-3 Orion», которые можно использовать по-разному: если среди нападавших есть подготовленные пилоты, самолёты можно направить на Карачи или на расположенные неподалёку базы ВМФ «Джинна» и «Пасни». Можно, впрочем, направить захваченные самолёты и на жилые кварталы Карачи, если среди талибов есть подготовленные террористы-самоубийцы.

Мировые СМИ, однако, в большей степени интересуют неназванные «китайские офицеры», захваченные талибами на базе «Мехран». Из официальных источников неизвестно, сколько их, в каких они чинах, принадлежат ли к ВМФ или ВВС НОАК, а главное, каким образом они оказались на одной из главных военно-морских баз Пакистана и чем там занимались. Специалисты, при всем том, не высказывают удивления: многолетнее военное сотрудничество Пакистана с Китаем ни для кого не было секретом, напомнил эксперт Московского института политического и военного анализа Александр Храмчихин:

— Военный союз Исламабада с Пекином ведёт своё начало ещё с шестидесятых годов и поначалу был обусловлен наличием общего врага — Индии. Дели сумел заручиться поддержкой одновременно из Москвы и из Вашингтона и закупать одновременно советское и американское оружие. Китаю и Пакистану, по разным причинам оказавшимся в режиме полного или частичного оружейного эмбарго, приходилось рассчитывать только друг на друга. Исламабад и Пекин вместе делают танк «Аль-Халид», истребитель «Ченду FC-1 Сяолун» (в Пакистане его называют JF-17) и много чего другого.

«СП»: — Но мне казалось, необходимость в подобной взаимовыручке отпала, и Китай, и Пакистан имеют сегодня свободный доступ к импортному вооружению…

— Да, с начала восьмидесятых годов, с войны в Афганистане, в Пакистан пошло американское оружие, а с начала девяностых, после развала СССР, в Китай хлынул поток оружия российского. Но Исламабад и Пекин к тому времени нашли платформу для более долгосрочного альянса. Обе страны заинтересованы в выдавливании США из Индийского океана — или, по крайней мере, уравновешивании американского влияния там китайским. Неслучайно в этом случае внимание, оказываемое китайцами именно пакистанскому флоту, точнее — военно-морским базам в Аравийском море. Проекты перебазирования Флота Южного моря ВМФ НОАК из устаревшего порта Чжанцзян в пакистанский Гвадар временно положены под сукно, но от них отнюдь не отказались.

«СП»: — Однако Пекин до сих пор умудрялся договариваться не только с официальными властями Пакистана, но и с талибами…

— Более того, Китай был одним из немногих государств, официально признавших правительство «Талибана» в Афганистане. Сейчас об этом предпочитают не вспоминать, но Пекин всё-таки признавал «Исламский Эмират Афганистан» — наряду с Саудовской Аравией, Пакистаном, ОАЭ и Туркменией. В МИД КНР выбрали для официального признания талибов замечательную дату — 11 сентября 2001 года. В связи с тем, что произошло в тот день в Нью-Йорке, этого никто не заметил, и китайцы по-тихому отозвали признание.

«СП»: — Почему же отношения Китая с «Талибаном» расстроились настолько, что талибы начали нападать на китайских офицеров?

— Талибы бывают разные. Если в Афганистане отношения у «Талибана» с Китаем самые тёплые — неоднократно приходилось читать о найденном в талибских схронах новеньком китайском оружии — то в Пакистане Пекин воспринимается местными талибами прежде всего, как союзник официального Исламабада, а следовательно, враг. Кроме того, талибы могли и не знать о том, что на базе «Мехран» сосредоточены китайцы. Разведку «Талибана» не стоит переоценивать, как и разведку официального Исламабада.

«СП»: — Последует ли теперь пересмотр отношения Пекина к «Талибану»?

— Это зависит от многих факторов — прежде всего от того, чем конкретно закончится штурм «Мехрана» и последует ли он вообще. Если китайцев тем или иным способом отпустят, Пекин сделает вид, что ничего не произошло. Во всяком случае, отношений ни с «Талибаном», ни с официальными властями Пакистана китайцы постараются не испортить. Исламабад останется стратегическим союзником Пекина, кто бы ни находился у власти в Пакистане.