Те, у кого благополучно сложилась жизнь, часто относятся к обездоленным людям с брезгливостью, так, как будто бомжи тяжко больны каким-то стыдноватым недугом, да еще и сами виноваты в нем. Да, у них неприятный запах и вид тот еще, но, как говорится, от тюрьмы и от сумы… Но правда и в том, что обездоленные больше нуждаются в помощи, а не в сочувствии.
Помню, как-то у метро «Южная» в Москве увидел лежащую на газоне женщину, а была нулевая температура, позвонил в милицию. Думаю — заберет экипаж, отвезут в ночлежку, а то ведь замерзнет. Но меня спрашивают: «А это не бомж?». «Какое имеет значение?» — отвечаю я. То ли стыдно стало на той стороне телефонной линии, то ли вопрос был просто уточнящим, но минут через 10 приехала милиция…
А что сейчас делать бездомным в такие морозы? Между прочим, бомжи есть и в благополучной, как кому-то кажется, Прибалтике. Здесь к ним тоже двоякое отношение. Кто-то прогонит из теплого подъезда, а кто-то вынесет поесть. Благотворительные организации снабжают пайками. Действуют благотворительные столовые, открыты ночлежные дома.
Некоторые бомжи сами делают свой странный, на наш взгляд, специфический выбор — не идут в ночлежки. Как объяснил мне вильнюсский бездомный по имени Пятрас, он и так все потерял в жизни, пусть отчасти и по своей вине, из-за пьянства и стечения обстоятельств - работу, семью, дом, так что уже не боится ничего больше потерять, и сейчас для него важнее, как он выразился, личная свобода, пусть даже она проявляется в праве жить в подъезде или в землянке, питаться у мусорных ящиков.
Да, во внешне благополучной бывшей советской Прибалтике часто можно увидеть людей, побирающихся у мусорных баков, собирающих бутылки. С милостыней тяжелее. Вильнюсское самоуправление запретило выпрашивать деньги и решило наказывать штрафами и нищих (только что с них возьмешь?!), и тех, кто подает. Можно просить милостыню лишь около храмов.
Разные обстоятельства выбрасывают людей на обочину жизни. Вот вильнюсский бомж Иван Степанович, невысокий, интеллигентный, судя по речи, человек с тихим, немного виноватым голосом и типичными для таких пораженных разными недугами людей чертами лица и неприятным запахом, был учителем. Физик. О своей судьбе не распространяется, но ясно, что в жизни случилась какая-то беда, попал в тюрьму, а когда вышел — потерял все… В ночлежку идет только в сильные морозы. Так же как и его друг Симон, который попал на улицу из-за безработицы. «Но ведь далеко не все безработные оказываются бездомными. Вы не пытались бороться за себя?» — спрашиваю Симона, чувствуя фальшивость своего вопроса. Он не отвечает, улыбается, приоткрыв гнилые зубы. В грязной сумке вижу пару пустых флакончиков из-под одеколона…
Они направляются в ночлежку. Сейчас как раз время для нее. В Литве морозы под 30 градусов. Для сырой Прибалтики очень много. В Вильнюсе несколько ночлежных домов, рассчитанных на 300 человек. Но в морозы могут пустить и больше, — всех, лишь бы человек не погиб. Директор ночлежного дома Sala («Остров») Юргита Радзевичюте говорит, что принимает, не требуя документов, лишь бы помочь.
В Каунасе бездомные находят приют в трех помещениях, рассчитанных на 130 человек. «Приготовили матрацы, покрывала. Принимаем всех желающих», — утверждает директор одной из ночлежек Зита Вербавичене, но поясняет, что все же нужна каунасская регистрация, потому что учреждение содержится на деньги городского самоуправления.
В целом ночлежные дома в Литве с наступлением морозов работают круглосуточно. И специально круглые сутки действует в некоторых городах общественный транспорт — пока такие низкие температуры.
А вот как сложится судьба латышских бомжей, облюбовавших лес у города Огре? 74-летняя пенсионерка Людмила поселилась в самодельном жилище среди сосен вместе с 50-летним сыном после пожара, уничтожившего дом. Потеряли все — и кров, и документы. Перебиваются благодаря милостыне и помощи сердобольных людей.
Неподалеку в земляной норе с печкой устроилась целая семья — 59-летняя Анастасия, ее муж Владимир и сыновья Алексей и Александр. Анастасия 28 лет работала на трикотажном комбинате, потом была дворником, уборщицей. Кризис погубил относительное благополучие. Все потеряли работу. Накопились долги. Из социальной квартиры выселили. Пришлось отравиться в лес.
Если мороз припрет — все равно придется уйти в ночлежку. До Риги примерно час езды. Если кто довезет — в столице семь ночлежек для бездомных. Здесь их не просто ждут. Городские власти сами пытаются организовать отправку бомжей в приюты. Местное самоуправление призвало жителей сообщать по специальному телефону о тех, кто оказался в беспомощном состоянии на улице, о местах скопления бездомных.
Столица Эстонии Таллин ежегодно выделяет по два миллиона евро на содержание ночлежных домов, суповых кухонь и реабилитационных центров. Например, в реабилитационном центре, расположенном на улице Суур-Сыямяэ, можно бесплатно получить чистую одежду, помыться, воспользоваться медицинской помощью, сесть за компьютер, посмотреть телевизор. Здесь есть жилые комнаты, устроенные по типу общежития.
Жизнь в Эстонии жестока, как и повсюду — не только в странах Балтии, и далеко не все в состоянии оправиться от ее ударов. А вот известный эстонский борец за свободу Тийт Мадиссон, диссидент советского периода, проявивший себя резкими антикоммунистическими и антисемитскими выпадами, хотя и не сумел вписать в новую жизнь, все же нашел необычный выход. Он уехал в Испанию. Там корреспондент таллинской газеты Eesti Ekspress нашел его с женой Терье в заброшенном доме, собирающим пищу в мусорных бачках.
— Мы чувствуем себя здесь чертовски хорошо, — выкрикнула Терье журналисту. — Так и напиши — чертовски хорошо! А теперь спроси, что такое счастье! Счастье — это когда ты чертовски свободен! У нас здесь нет проблем! У нас нет проблем с едой, ни с чем нет проблем!
Ну, наверное, в Испании легче пережить зиму, там плюсовая температура, а не 30-градусный прибалтийский мороз. А сам Тийт дал журналисту такое объяснение своего отъезда: «Если живешь сотни лет среди своего народа, получившего свое государство, чувствуешь мелкость Эстонии как в мышлении, так и в жизни, чувствуешь результаты охватившей народ в 1940-х годах генетической катастрофы. Средний избиратель — это не способный к индивидуальному мышлению раб, поэтому, кроме движения вниз, от Эстонии ждать нечего». По его словам, такое положение давит и превращает жизнь достойного человека в ад.
Что сказать? В Испании хорошо, там тепло. Может, и неплохой выбор.
Таллин — Рига — Вильнюс
