Политический Маркин

Когда перед нами появляется официальный представитель Следственного комитета Владимир Маркин с очередным рассказом об успехе российских следователей, это может значить что угодно, точнее — одно из двух. Либо ведомство Маркина раскрыло какое-нибудь тяжкое преступление, либо вместо уголовной истории нам подсовывают очередную политическую. Собственно, Маркин тем и хорош, что по его поведению легко понять, о чем в этот раз идет речь — о праве или о политике.

Если право — то Маркин немногословен. Суть случившегося, номера уголовных статей, мера пресечения, дело отправлено в суд. Таких пресс-релизов от Маркина на сайте Следственного комитета достаточно, им даже можно верить.

Но есть политический Маркин — пространный, публицистичный, с эффектными риторическими оборотами, ораторскими приемами, ссылками на информационный контекст и на политические обстоятельства. Мы помним такого Маркина по «Болотному делу» и по делам Навального. Этот Маркин на основании фильма НТВ объяснял необходимость посадки Удальцова и Развозжаева. Политический Маркин — одиозная фигура, символ той неприятной миссии, которая с некоторых пор возложена на российский Следственный комитет. Не знаю, как правильно назвать эту неприятную миссию, но в голову приходят какие-то грустные слова типа «охранное отделение» или «политическая полиция».

Маркин, выступающий с новостями по делу украинской военной Савченко — это политический Маркин, Маркин из охранки. Рассказывая о виновности Савченко в убийстве российских журналистов, Маркин говорит о том, что ее «сделали депутатом верховной рады» и что «квинтэссенцией этого стала публикация адвокатами Савченко материалов дела в Интернете». Мы видим того же Маркина, который рассказывал про сколотую эмаль омоновцев на Болотной и про Удальцова, который выполнял приказы грузинского кукловода. Кто поверит такому Маркину?

Верить ему или нет — это уже вопрос нравственного выбора. Можно не любить Украину вообще и Савченко в частности, можно желать всем украинским военным всего самого ужасного, что только есть на свете, но даже при таких исходных данных — стоит ли верить тому, что Савченко убила российских журналистов, а потом, переодевшись беженкой, перешла российскую границу и попала в руки полиции? Маркин, рассказывающий об этом, убедителен? Вы верите ему?

Я знаю людей, которые понимают, что Маркин говорит о Савченко неправду. Эти люди понимают, что, скорее всего, она была взята в плен в зоне боевых действий и в Россию была переправлена уже под конвоем. Но, понимая это, такие люди понимают также, что, если Россия это признает, то получится, что российские силовики похищают украинцев на украинской территории, а это уже большой скандал, потому что так делать нельзя, и поэтому приходится выдумывать истории про Савченко, которая под видом беженки сама пришла в Россию. То есть это тот случай, когда политическая целесообразность оказывается важнее и сильнее реальных обстоятельств, важнее и сильнее закона.

Но, соглашаясь с тем, что в случае с Савченко политическая целесообразность оказывается сильнее правды и закона, вы соглашаетесь и со всеми остальными принципами политического Маркина. Признавать допустимость обмана и манипуляций применительно к украинской военнопленной — значит признавать допустимость обмана и манипуляций и ко всем другим состоявшимся и потенциальным фигурантам политических уголовных дел. Вы, как те люди с Болотной, окажетесь в неправильном месте в неправильное время, и вас посадят за сколотую эмаль омоновца — винить будет некого, это вы приняли такие правила игры, согласившись с позицией СК по Савченко. Вас, как когда-то Развозжаева, похитят за границей и притащат в Москву — но вы ведь согласились с допустимостью таких вещей в случае с Савченко. Вы не любите Савченко, вы не любите украинских военных — но представьте, что кто-то не полюбит вас до такой степени, что по вашему поводу выскажется Маркин. Что вы скажете в этом случае, какими словами будете доказывать свою невиновность?

Я даже не хочу сейчас призывать к милосердию по отношению к Савченко — я догадываюсь, что среди читателей «Свободной прессы» нет или почти нет тех, кто готов отнестись милосердно к украинской военной. Я просто хочу, чтобы вы посмотрели на проблему с точки зрения своих собственных интересов. Политические уголовные дела и, что даже важнее, общественное согласие с допустимостью политических уголовных дел — это потенциальная опасность даже для самого лояльного российского гражданина. Соглашаясь с тем, что Савченко можно судить так, как ее судят в России, вы соглашаетесь с тем, что так можно судить кого угодно, в том числе вас самих.