Отстаньте от 282-й статьи УК!

Олег Кашин требует «Отстаньте от Егора Просвирнина!». Скажу сразу: этого Просвирина я не знаю, опусов его не читал, созданный им сайт «Спутник и погром» не видел, поскольку к любым погромщикам испытываю стойкое отвращение. Речь о другом.

После затянутого предисловия с потугами экскурса в нашу историю ХХ века, Кашин пишет: «С убежденным сторонником вооруженного захвата Украины, уничтожения украинского государства и „русской весны“ в самом свирепом значении этого словосочетания Егором Просвирниным мы давно рассорились и не разговариваем, но уголовное дело и обыски по позорной 282-й статье важнее личных отношений». И далее: «282-я статья, предусматривающая наказание за слова — это позор российского законодательства, и каждое уголовное дело, заведенное по ней, заслуживает того, чтобы относиться к нему как к заведомо несправедливому. Это не раз говорилось разными людьми, хочу повторить». И, наконец: «Применять самую подлую статью российского УК … безнравственно». Вот об этой «самой подлой статье» и поговорим.

Олег Кашин, разумеется, не юрист. Иначе он бы не написал, что «наказание за слова — это позор российского законодательства». Видимо, он имеет в виду только те слова, с которыми он сам и его единомышленники согласны. В песне Владимира Высоцкого про УК РФ есть такие строки: «Открою кодекс на любой странице, и не могу, читаю до конца». Я это к тому, что в Уголовном кодексе есть тьма статей, по которым наказывают «за слова». Например, угроза убийством (статья 119-я), клевета (ст. 128.1), понуждение к действиям сексуального характера (ст. 133-я), нарушение неприкосновенности частной жизни (ст. 137-я) и т. д. Перечислял просто по порядку: дальше — больше. А если взять такой квалифицирующий признак, как совершение преступления группой лиц по предварительному сговору — надеюсь, не надо объяснять, что сговор это и есть слова — то тогда, по Кашину, можно заключить, что половина нашего уголовного кодекса «подлая и позорная».

А, может, стоит вспомнить, что в начале всего было слово. Именно способность мыслить, т.е. формулировать свои чувства словами, и отличает человека от животного, повинующегося только инстинктам. И слова эти бывают разные. Один мыслит: люблю, помогу несчастному, поделюсь с ближним. Другой: украду, изнасилую, убью. И неважно, произнесены ли эти слова вслух. Уверен, что Олег, будучи профессиональным журналистом, знает цену слова. Тем более, что однажды он именно за свои слова тяжко пострадал.

Но вернемся к теме. Почему-то именно 282-я статья УК вызывает у либеральной общественности столь стойкое неприятие. А что в ней такого? Думаю, далеко не все знают, за что именно по ней преследуют. Цитирую: «Действия, направленные на возбуждение ненависти либо вражды, а также на унижение достоинства человека либо группы лиц по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, а равно принадлежности к какой-либо социальной группе, совершенные публично или с использованием средств массовой информации либо информационно-телекоммуникационных сетей, в том числе сети „Интернет“, наказываются…». И что в этом «подлого и позорного»?! Или, по мнению «правозащитников», призывы черносотенцев к погромам «инородцев», которые молятся «не тому» Богу, говорят на ином языке, отличаются цветом кожи и т. д. — это благое дело? Ах да, у нас же демократия, свобода слова, каждый вправе самовыражаться, мол, вот на Западе…

Как бы не так! На вашем разлюбезном Западе «за слова» сажают ещё строже и чаще. В тех же Соединенных Штатах, на которые так любят ссылаться поборники демократии, не только за призыв линчевать «черномазого» вы надолго угодите за решетку, но и просто за то, что назовете негра «нигером», окажетесь под судом — за одно «неполиткорректное» слово — он не негр, а афроамериканец! Кстати, тех, кто за это наказан, там никто не считает политзаключенными и «узниками совести». Ну, разумеется, кроме ку-клукс-клановских отморозков. На них равняемся?

Всё сказанное выше — это по поводу содержания 282-й стати УК. Всё, что в ней написано, абсолютно правильно и полностью соответствует нормам международного права. Но существует ещё и правоприменительная практика. Вот тут у нас бывают перекосы и убеждать, будто здесь всё «чики-пуки», было бы просто нечестно. Вернемся снова к «словам». Практически всегда, когда речь идет о литературных произведениях, лозунгах, призывах и т. д., в которых заподозрили экстремизм, назначается лингвистическая экспертиза. Вот тут, как говорится, собака и порылась.

Приведу пример из собственной практики. Как-то имярек подал в суд на газету за неприятные для него слова (опять слова!), и чтобы убедить судей в том, что эти самые слова порочат его честное имя и несправедливо ранят его добрую душу, принес заключение лингвистической экспертизы из… сельскохозяйственного института. Ну, там ведь тоже есть кафедра русского языка и литературы — видимо, больше нигде «правильных» специалистов он не нашел. Пришлось обратиться в Институт русского языка Академии наук, где от «экспертизы» сельскохозяйственных филологов не оставили камня на камне.

Так что у адвокатов, защищающих подследственных по таким делам, есть возможность доказать невиновность, если обвинение предъявлено облыжно. Разумеется, это потребует больше труда, профессиональной смекалки и времени, чем вопли о «подлости» 282-й статьи УК.