Неистовая Алиса

Внезапный побочный эффект нашествия мигрантов на Запад — возвращение в культурное пространство Айн Рэнд: сообщают, будто перемещение беженцев якобы координирует институт её имени.

Впрочем, и сама Алиса Зиновьевна Розенбаум (настоящее имя нашей героини) могла бы легко затеряться в разноязыкой толпе, идущей на приступ Европы: такие же средиземноморские черты лица, такое желчное желание взорвать этот затхлый мир с его смешными устоями.

«Бунтовщик хуже Пугачёва», — аттестовала Екатерина II писателя Радищева. Талантливый литератор опаснее террориста: один хочет поразить наше тело, другой — пустить корень в душу.

Триумфальное шествие идей Рэнд (говорят, популярнее в Америке только Библия) сопоставимо с нынешним распространением по Ближнему Востоку печального ньюсмейкера наших дней, запрещённого в России решением Верховного Суда.

То есть, имея докучный ум, сравнить можно что угодно и с чем угодно, хоть Айн Рэнд с моджахедами; тем более, что любой талант — сочетание экстремальных противоположностей, словно те мигранты, которые не то спасаются от палачей, не то просачиваются в Германию по их указке, не то сразу вместе.

И всё же: одинаковый фанатизм, с каким продвигают узкий набор идей как единственной верный (она — крайнюю степень индивидуализма; они — извращённую трактовку ислама).

Одинаковая попытка создать собственную форму «идеального государства» (ИГ*): у неё — «Ущелье Джона Голта» в горах Колорадо; у них — ИГ в пустынях Месопотамии. Террористы режут христианам глотки, Айн Рэнд в 1947 году выступает на суде против голливудских режиссёров, обвинённых в прокоммунистических симпатиях. И здесь не натянутое сравнение, а общий результат жизни в удобной парадигме «свой-чужой», «есть они, а есть мы».

Наконец, кульминационная сцена её романа «Источник» (1943). Произведение не столь известное, нежели opus magnum, «Атлант расправил плечи», но в ранних вещах талант ещё не придавлен спудом собственного величия и проговаривается куда как откровеннее.

Главный герой, гениальный архитектор Говард Рорк, проектирует уникальный многоквартирный дом, идею присваивает более удачливый коллега, здание воздвигают, но не таким красивым, как замышлял автор. Уязвлённый, тот ночью пробирается на стройплощадку, минирует несущие стены и взрывает постройку.

Ни угрызений совести, ни малейших колебаний: а каково обычным людям лишиться квартиры в разгар Великой депрессии? — герой не испытывает. Он уверен в собственной правоте, как и большевистские комиссары, выселявшие родителей Алисы Розенбаум (которая тогда ещё не носила свой звучный псевдоним) из петербургских апартаментов после революции.

Ну и да, уничтожение архитектурного шедевра за несоответствие требуемым канонам — до дрожи напоминает вандализм тех же ближневосточных фанатиков, сравнявших с землёй храмы Пальмиры, статуи Нимруда, руины Дур-Шаррукина.

Подобное поведение можно осудить, но следуети признать: это, прежде всего, последовательная позиция, основанная на детально проработанной и для кого-то весьма обаятельной этической системе.

Благодаря Айн Рэнд — феномену аналогичного порядка, — мы, кажется, понимаем, отчего тысячи образованных молодых людей со всего западного мира стекаются под чёрные флаги самопровозглашённого государства террора.

Что может им предложить западное общество? Радужный флаг над Белым домом? Что могут нам предложить Акунин, Шишкин, Улицкая и прочие претенденты на прозаическую совесть нации? Усилить накал разоблачений сталинизма?

Нет, «Иблисское государство» (термин Р.А. Кадырова) надо бить его же оружием: силой идей, превосходящих порочную обаятельность очередных лжепророков.

Увы, беда Айн Рэнд в том, что критика уже полвека пытается (во многом с подачи автора) свести её романы-предупреждения к примитивным антикоммунистическим филиппикам.

Критика не права.

Неистовая Алиса, подобно русским футуристам или классикам советского соцреализма, воспевала промышленность — однако сегодня коллективный Запад почти угробил реальный сектор экономики.

Бизнесмены-инноваторы из «Атланта» удерживали Землю на своих плечах — тогда как сейчас на каждого Павла Дурова или Илона Маска приходится дюжина биржевых спекулянтов, не создающих добавленной стоимости.

Самый мерзкий антигерой романа «Источник», Эллсворт Тухи, собирал новую элиту по критерию серости — нынешняя псевдокультура сортирует божков по принадлежности к перверсивным меньшинствам, а не уровню таланта.

Пора бы уже признать: Айн Рэнд не просто нелиберальна — она антилиберальна, как зрелый Пушкин или поздний Достоевский.

Её популярность у креативного класса по обе стороны Атлантики объяснима: обыватель обожает зеркало, читатель всегда тянется к тексту, где его сложная натура найдёт наиболее ясное отражение.

Киносценарий «Красная пешка», вторая половина двадцатых. В островной тюрьме бывшего монастыря — привет Захару Прилепину — томится некий советский инженер. Приезжает жена-американка, Джоан. Душевные терзания: отдаться коменданту ради спасения мужа — или оставить его в цепях, выбрав личную свободу?

Роман «Мы — живые» (1934). Петроград, послереволюционная разруха. Любимый мужчина Киры Аргуновой болен туберкулёзом; выбивая для него лечение в Крыму, дочь «лишенцев» разделяет ложе с агентом ГПУ.

Уже упомянутый «Источник»: Доминика Франкон, возлюбленная главного героя, последовательно выходит замуж за двух его злейших врагов.

Ни малейшей попытки спасти близкого человека иным путём, ничего, кроме искусственной дихотомии «отдаться или нет» (с утвердительным ответом).

Этот из раза в раз повторяемый поведенческий паттерн героинь Айн Рэнд — тонко уловленная черта отечественного интеллектуального класса, который на протяжение современной истории мечется между двумя равно абсурдными вариантами: запредельной сервильностью по отношению к государству-вождю, либо столь же смешным и тотальным его отрицанием, а чаще — соединением обеих ипостасей, когда, сняв из банкомата депутатскую зарплату, идёшь за печеньками в Госдепчик, не испытывая каких-либо моральных укоров.

Есть два определения понятия «русский». Одно — узкий набор этнолингвистических черт, наблюдаемых в землях, близких к территории Московского княжества при первых Даниловичах.

Другое — следование системе ценностей, основанных на свободе, правде и справедливости как инструментах достижения глобальной цели, меняющейся от эпохи к эпохе: построение Царства Божьего на земле, мировое торжество коммунизма, прорыв человека в космос.

Хотя бы из чувства самосохранения лучше выбрать второе.

И по такому критерию Айн Рэнд, безусловно, русская — даже если отбросить факт рождения в Петербурге в разгар Серебряного века. Более того, её книги — полифонические «романы идей» с монологами-проповедями, повторяющими нарративные техники Достоевского, — плоть от плоти классической русской литературы.

Ну да, писала по-английски. Так ведь и «Слово о полку Игореве» использовало другой — древнерусский язык, но это его из нашей словесностиотнюдь не исключает.

Гоголь пытался продолжить «Мёртвые души» и вторым, и даже третьим томом с изображением другой, совершенной России — наподобие дантовского «Рая» на пару к его же «Аду».

Не выдержав тяжести задачи, грустный сатирик умер (конечно, не только поэтому, но, право, и поэтому тоже).

А через век, в 1950-е, Айн Рэнд завершает его сверх идею, рисуя идеальных, но в то же время реалистичных купцов и помещиков натурально гоголевскими гиперболами.

Чёрной дыре террора должны противостоять не только бомбардировки, но и литература духовного поиска, литература духовного роста, как у нашей Алисы-Айн.

В этом году исполнилось ровно 110 лет со дня её рождения. Вы что-нибудь слышали о торжественных мероприятиях, открытии музея-квартиры, учреждении премии для архитекторов имени Говарда Рорка? Сколько диссертаций о её творчестве защищено в отечественных университетах? (Спойлер: ни одной.)

Но что мы всё о большом — начать можно с малого. Я знаю, что «Свободную прессу» читают в Крыму. Почему бы не установить мемориальную доску на доме № 16 по улице Гоголя в Евпатории, где Алиса Розенбаум училась в 1920 году? Любовь к русской литературе должна выражаться в созидательном действии.

---

*"Исламское государство" (ИГИЛ) решением Верховного суда РФ от 29 декабря 2014 года было признано террористической организацией, его деятельность на территории России запрещена.

Автор — младший научный сотрудник Государственного академического университета гуманитарных наук.