Как журналисту выжить на войне

Всем корреспондентам прошлых, настоящих и будущих войн, моим коллегам, пропавшим без вести, павшим, выжившим и тем, кому ещё предстоит погибнуть посвящается…

---

Часть 1, 2, 3.

---

На официальном сайте Международного Комитета Красного Креста (МККК) расположено интервью господина Робина Гайсса, юридического советника МККК от 27.07.2010 года, где поднимается тема журналистов на войне с правовой точки.

Вот это сокращённое интервью, которое называется «Как международное право защищает журналистов в ситуациях вооруженных конфликтов».

«Работая над репортажами из зон вооруженных конфликтов, журналисты подвергаются повышенному риску оказаться ранеными, убитыми, взятыми под стражу и похищенными. Робин Гайсс, юридический советник МККК, рассказывает о защите, которую предоставляет международное гуманитарное право мирным гражданам, не принимающим участия в боевых действиях, к числу которых относятся и журналисты.

- С какими основными опасностями сталкиваются журналисты, работающие в зонах вооруженных конфликтов?

—  Журналисты и другие представители прессы, работающие в зонах боевых действий, сталкиваются со многими опасностям. В силу природы своей работы, они неизбежно подвергаются опасностям: вместо того, чтобы бежать из зоны боевых действий, они туда стремятся. Тем не менее, одна из самых серьезных опасностей, которая их подстерегает, это намеренные акты насилия, направленные против них.

Часто говорят, что одной из первоочередных жертв войны становится правда. Беспристрастные правдивые репортажи в прессе, передаваемые из зон вооруженных конфликтов, вызывают широкий общественный интерес: в эру информации фоторепортажи и новости могут сыграть решающую роль в исходе вооруженного конфликта. Вследствие этого, попытки помешать журналистам выполнять их профессиональные задания во время вооруженного конфликта случаются очень часто. Осуществляется это самыми разными способами — от запрещения доступа в определенные районы, введения цензуры и незаконного содержания под стражей до прямых нападений на представителей прессы.

- Какая защита предоставляется представителям прессы в соответствии с международным гуманитарным правом?

—  На первый взгляд, может сложиться впечатление, что международное гуманитарное право не обеспечивает журналистам надежной защиты, учитывая, что Женевские конвенции и Дополнительные протоколы к ним содержат только два отдельных упоминания о представителях прессы (статья 4А (4) Женевской конвенции III и статья 79 Дополнительного протокола I). Однако, если перечитать эти положения, наряду с другими нормами международного гуманитарного права, становится ясно, что защита журналистов, в соответствии с существующими нормами права, является всеобъемлющей. И самое важное: статья 79 Первого Дополнительного протокола устанавливает, что журналисты имеют те же права и ту же степень защиты, что и мирные жители во время международных вооруженных конфликтов. То же самое можно сказать и о ситуациях немеждународных вооруженных конфликтов, когда защита регламентируется в соответствии с обычным международным правом. (Норма 34 исследования МККК «Обычное международное гуманитарное право»).

—  Таким образом, для того, чтобы получить полное представление о защите, предоставляемой журналистам в соответствии с международным гуманитарным правом, нужно просто заменить слово «мирных житель» в Женевских конвенциях и Дополнительных протоколах к ним на слово «журналист».

- Являются ли нападения на журналистов в ситуации вооруженного конфликта военными преступлениями?

—  Являясь мирными жителями, журналисты пользуются защитой международного гуманитарного права от прямых нападений до тех пор, пока они не принимают прямого участия в боевых действиях. Несоблюдение этих правил представляет собой серьезное нарушение Женевских конвенций и Дополнительного протокола I. Более того, намеренное нападение на мирных жителей, будь то в рамках международного или немеждународного вооруженного конфликта, также приравнивается к военному преступлению, в соответствии с Римским статутом Международного уголовного суда.

- Дает ли статус военного журналиста дополнительную защиту?

—  Журналисты и другие представители прессы подвержены большому риску незаконного взятия под стражу по причинам безопасности. И это как раз та сфера, в которой различие между «военными корреспондентами» (статья 4А (4) Третьей Женевской конвенции) и «журналистами» имеет важное значение (статья 79 Дополнительного протокола I). И те, и другие относятся к категории мирных граждан, но только военные корреспонденты могут получить статус военнопленных. Военные корреспонденты формально имеют право на сопровождение вооруженных сил. Благодаря этому, попадая в плен, они получают такой же правовой статус, как и участники вооруженных сил. По этой причине военные корреспонденты пользуются защитой Женевской конвенции III, что предусмотрено Дополнительным протоколом I и международным гуманитарным правом

- Обеспечивают ли существующие законы защиту журналистов в достаточной степени? Есть ли способ расширить эту защиту?

— Существующее законодательство предоставляет достаточную защиту. Оно представляет собой надежную и реальную базу для защиты представителей прессы, когда они работают на поле боя. Самая серьезная проблема заключается не в нехватке правил, а в неспособности имплементировать существующие правила и систематически расследовать, наказывать и преследовать нарушения".

Уточню некоторые моменты для лучшего понимания приведённого интервью и собственно истории вопроса.

22 августа 1864 года на международном Конференции, проходившей под эгидой Швейцарии и где присутствовали представители шестнадцати европейских стран, была принята Женевская конвенция об улучшении участи раненых и больных воинов во время сухопутной войны. Инициатором съезда явился швейцарец Жан Анри Дюнан — создатель Международного Красного креста 29 октября 1863 года.

24 июня 1859 года Дюнан — «простой турист» стал «волею судьбы», как он сам говорит в своей книге, свидетелем битвы при Сольферино, где в сражении австро-итало-французской войны объединённые войска Франции и Сардинского королевства выступили против австрийской армии. Итогом битвы, которая по кровопролитию была подобна битве при Ватерлоо и где австрийцы потерпели поражение, стало более сорока тысяч убитых и раненых.

Потрясённый увиденным Дюнан так описывал последствия сражения: «25 июня солнце осветило самое ужасное зрелище, какое только может представить себе человеческое воображение. Все поле битвы усеяно трупами людей и лошадей; дороги, канавы, овраги полны мертвыми телами, а в окрестностях Сольферино земля буквально сплошь покрыта ими… Несчастные раненые, которых поднимают в течение дня, мертвенно бледны и совершенно обессилены… они умоляют их прикончить и с искаженными лицами бьются в предсмертных судорогах… Всевозможные осколки, обломки костей, клочки одежды, земля, куски свинца раздражают раны и усиливают мучения раненых».

Этот момент стал переломным в жизни Дюнана. В 1862 году выходит его небольшая книга «Воспоминание о битве при Сольферино», где швейцарец показывает исключительно оборотную сторону войны — убитых, раненных, искалеченных, умирающих людей.

Книга имела значительный общественный резонанс, который, в итоге, и привёл к принятию Женевской конвенция об улучшении участи раненых и больных воинов во время сухопутной войны. Дюнан, безусловно, не был журналистом, но в данной ситуации он написал, по большому счёту, журналистский репортаж.

В 1901 г. норвежский парламент присуждает швейцарцу первую Нобелевскую премию мира.

Женевские конвенции 1949 года — это результат работы дипломатической конференции, которая заседала в Женеве с 21 апреля до 12 августа 1949 года, пересматривая некоторые положения Женевской конвенции от 27 июля 1929 года об обращении с военнопленными, а также иные вопросы, касающиеся войн.

В результате заседаний конференция выработала четыре соглашения о защите жертв войны:

— Конвенция I «Об улучшении участи раненых и больных в действующих армиях».

— Конвенция II «Об улучшении участи раненых, больных и лиц, потерпевших кораблекрушение, из состава вооруженных сил на море».

— Конвенция III «Об обращении с военнопленными».

— Конвенция IV «О защите гражданского населения во время войны».

Женевские конвенции были подписаны 12 августа 1949 года и вступили в силу 21 октября 1950 года. СССР ратифицировал конвенции 17 апреля 1951 года.

На 2010 год к Женевским конвенциям 1949 года присоединялись 194 государства.

В 1977 году к Женевским конвенциям 1949 года были приняты два Дополнительных протокола: Протокол I, касающийся защиты жертв международных вооруженных конфликтов, и Протокол II о защите жертв конфликтов немеждународного характера.

Дополнительные Протоколы I и II 1977 года ратифицировали 170 и 165 государств соответственно, к третьему Дополнительному протоколу 2005 года присоединились 53 страны. Единственным определенно названным в Женевских соглашениях контрольным органом их исполнения является Международный комитет Красного Креста, штаб-квартира которого располагается в Женеве.

Дополнительные Протоколы I и II 1977 года ратифицировали 170 и 165 государств соответственно, к третьему Дополнительному протоколу 2005 года присоединились 53 страны. Единственным определенно названным в Женевских соглашениях контрольным органом их исполнения является Международный комитет Красного Креста, штаб-квартира которого располагается в Женеве.

Статья 4 А (4) Женевской конвенции III звучит следующим образом: A. Военнопленными по смыслу настоящей Конвенции являются: 4) Лица, следующие за вооруженными силами, но не входящие в их состав непосредственно, как, например, гражданские лица, входящие в экипажи военных самолетов, военные корреспонденты, поставщики, личный состав рабочих команд или служб, на которых возложено бытовое обслуживание вооруженных сил, при условии, что они получили на это разрешение от тех вооруженных сил, которые они сопровождают, для чего эти последние должны выдать им удостоверение личности прилагаемого образца.

08 июня 1977 года были приняты два Дополнительных Протокола к Женевским конвенциям, которые распространили их положения на участников внутренних конфликтов, а 08 декабря 2005 года был принят третий Дополнительный Протокол.

Как видите, принято очень много верных документов, сказано очень много правильных, нужных и хороших слов.

Но есть одно небольшое замечание…

Чем ближе на войне вы продвигаетесь к передовой, тем меньше вы встречаете людей, которые вообще знают, что такое город Женева и где он находится. Стоит ли говорить, что тех, кто в курсе некой «Женевской конвенции IV» и, тем более, статьи 75 «Дополнительного протокола I», просто-напросто нет.

Отмечу, что никогда ни на одной войне не встречал среди воюющих тех, кому были бы известны положения Женевских конвенций и Дополнительных протоколов к ним.

Это, во-первых.

А, во-вторых, воюющие живут исключительно днём сегодняшним, настоящим, так как прекрасно понимают, что завтра они могут погибнуть. И если вы желаете окончательно насмешить, либо тут же озлобить вооружённых мужиков, то непременно расскажите хмурым незнакомцам о каком-то там Римском статусе, о котором они никогда не слышали, а также прибавьте, что через много-много лет их может непонятно кто посадить. Представляете, как вы напугаете людей, которые каждый день под смертью ходят? Так напугаете, что они тут же плакать от страха начнут, попутно извиняясь перед вами.

Как-то, в Чечне, во время первой чеченской войны, мы — трое корреспондентов, двое русских, один западный — ехали по просёлочным дорогам на нанятой машине из одного района в другой.

Нарвались на скрытый пост боевиков. Крепкие вооружённые бородатые мужики остановили машину, заставили нас из неё выйти, проверили документы, и сказали, что мы должны проехать вместе с ними к их командиру, который и решит, можно ли нам ехать дальше.

Чеченцы действовали абсолютно правильно: война, по дороге едут какие-то непонятные мутные личности с документами журналистов, кто они и что они — это ещё проверять и проверять надо. А для того, чтобы проверить, нужна связь, необходимо созвониться с теми или иными людьми, через них уточнить, есть ли такие журналисты в природе, ну и так далее, и тому подобное.

— Ехать так ехать, — сказали русские журналисты, — без вопросов, ребята. Кстати, а Ваш командир нам сможет дать интервью?

Итак, глухая просёлочная дорога, надвигающаяся зимняя тьма, которую усиливает стелящийся по земле туман, скрывающий всё вокруг, стылая сырость, старенькие «Жигули», водитель-чеченец, трое журналистов, человек пять-шесть вооружённых ребят, все насторожены, но беседа идёт спокойно, без эксцессов.

И всё было бы нормально, если бы внезапно в конвульсиях не забился наш западный коллега, он, видите ли, никуда не собирается ехать.

Чтобы вы понимали правильно, иностранца, назову его Джон, задело исключительно то, что какие-то люди ему приказывают делать то, что он не хочет и не обязан делать, начинают распоряжаться им.

Буквально за минуту Джон, который впервые попал в Чечню, умудрился накалить ситуацию до предела.

Коллега, который вполне сносно владел русским языком, тут же на повышенных тонах заявил, что:

— он никуда не поедет;

— вооружённые люди не имеют права захватывать его в плен;

— есть международные законы, которые охраняют его права, как журналиста, начав тут же щеголять знанием этих законов.

Чеченцы, естественно, взъярились, так как:

— какой-то непонятный хмырь отказывается им подчиняться;

— журналюга кричит о плене, которого, в принципе, ещё нет;

— упирает на законы, о которых парни, естественно, ничего не знают, но неосведомлённость свою показывать, ясное дело, не хотят.

Через пару минут, щелкнули предохранители у автоматов и пару стволов упёрлись Джону в грудь.

Для того, чтобы у иностранца уже вообще не возникло никаких сомнений, командир, который до этого беседовал с нами крайне вежливо, насколько это возможно на войне, и был оскорблён в своих лучших чувствах, а также в том, что кто-то поставил под сомнение его главенство в этой ситуации, достал пистолет и, поигрывая им, коротко спросил у зарвавшегося иностранца:

— Сам в машину сядешь или помочь?

А теперь представьте — на много-много километров вообще никого, справа река, а за ней горы, сгущающаяся тьма, слева — просто горы, рядом — разозлённые чеченские парни, а ещё ближе — правдоруб со своими Женевскими конвенциями, впервые выехавший в район боевых действий.

Как говорится: «Что, сынку, помогли тебе твои ляхи?» А в данной ситуации — Женевские конвенции и Дополнительные протоколы к ним.

И если бы дело пошло бы уже вообще не по сценарию, и наш товарищ Джон не протрезвел бы моментально, заткнувшись, и, как мне кажется, забыв в тот момент, где, собственно говоря, находится не только славный город Женева, но и вообще тихая спокойная Швейцария, то всех бы нас там чеченские парни и шлёпнули, скинув затем в реку.

Джона бы они грохнули за наглость, дерзость и то, что он, пришелец, стал местным указывать, что и как им надо и следует делать.

Нас, как ненужных свидетелей, тоже убрали бы.

Ну, а водитель-чеченец, бедолага, молчал бы до конца дней своих, о том, что он видел и слышал тем унылым холодным вечером у реки.

И никто нас, разумеется, никто бы и никогда не нашёл.

Замечу, что после того, как мы из этой ситуации благополучно, в итоге, выкрутились, Джон, на собственной шкуре ощутивший всю призрачность Женевских конвенций, больше о них никогда и нигде не вспоминал. И вообще — в той поездке он стал на редкость молчалив, практически сразу и во всём соглашаясь с мнением чеченских боевиков, порой даже откровенно заискивая перед ними, что, безусловно, на войне делать нельзя.

Справедливости ради замечу, что до Джона я никогда не ездил с иностранцами и делал это сознательно, так как слышал от ребят, что люди они скандальные, чуть что хватаются за удостоверения, грозят всем вокруг Америкой, Европой, ООН, Красным Крестом, Врачами без границ, требуют своего, то есть — создают ненужный конфликт абсолютно на ровном месте.

И потом, когда им кажется, что они своего добились, на самом деле они значительно осложняют себе жизнь на войне, так как на следующих блок-постах или местах ночёвок, окружающие, уже проинформированные о случившемся, делают незаметно всё так, чтобы у журналистов, в итоге, ничего не получилось.

Допустим, хотят иностранные корреспонденты проехать из пункта А в пункт Б. Их, разумеется, везут, так как они за это деньги платят, но везут так, что они, в итоге, либо не доезжают до пункта Б, возвращаясь в пункт А, либо незапланированно приземляются в пункте В, из которого, дай Бог, на третьи сутки они попадают в пункт Б, но там, вот незадача, человека, с которым они планировали встретиться, уже нет, и им следует ехать в пункт А. Довольны и смеются про себя всё, исключая законоведов-иностранцев.

С Джоном, с которым я познакомился непосредственно в Грозном, своё непреложное правило — никогда не ездить на войне с иностранцами — я нарушил, пожалел новичка, и тут же за это поплатился, так как коллега явно полез не туда, невольно увлекая за собой не только меня, но и другого нашего товарища по ремеслу.

Русская пословица о том, что со своим Уставом в чужой монастырь не ходят, безусловно верна. И поэтому, попав на войну, не пытайтесь навязать некий Устав, пусть даже и Женевский, незнакомым вооружённым людям. Здоровее будете.

Конечно, вы можете рассказать вооружённым людям, когда они сыты, расслаблены и миролюбивы, при удобном и подходящем случае о далёкой Швейцарии, Женеве, Жане Анри Дюнане, Женевских конвенций и Дополнительных протоколов к ним, но делайте это ненавязчиво, исподволь, исключительно в просветительских целях, ни на чём никогда не настаивая, придавая голосу сказительность и напевность.

Что касается меня, то какие бы тяжёлые ситуации не были, о международных законах я никогда не упоминал, тем более не тыкал ими, пытаясь прикрыться столь ненадёжным щитом, в вооружённых и взвинченных людей.

Ну, и чтобы уже вообще всё понятно было с действиями международных законов на войне, возьмите, например, «Всеобщую декларацию прав человека», принятую Организацией Объединённых Наций, в далёком 1948 году.

Читаем любую статью…

Допустим, статью 1 — «Все люди рождаются свободными и равными в своем достоинстве и правах. Они наделены разумом и совестью и должны поступать в отношении друг друга в духе братства».

Война, как вы понимаете, не самое лучшее место для выражения братских чувств к противнику, либо местным, которые этого самого противника негласно поддерживают.

Или статья 3 — «Каждый человек имеет право на жизнь, на свободу и на личную неприкосновенность».

Чувствую, как вы начинаете скептически улыбаться, представляя, допустим, тотальный обыск не только местных жителей, но и их домов.

А как вам статья 4 — «Никто не должен содержаться в рабстве или подневольном состоянии; рабство и работорговля запрещаются во всех их видах»?

Вспомните, в таком случае, главу первую и рассказ пленного солдата, превращенного именно в раба.

И это, замечу, речь идёт о просто рабстве, а не о заключении, рабстве и особенно — сексуальном рабстве, в том числе и женщин-журналистов, когда их яростно насиловали захватчики. Были такие случаи?

Были.

Доказательства?

Ну, если вы зададитесь такой целью, то рано или поздно найдёте старые видеокассеты, которые в своё время активно продавались на грозненских рынках.

Думаете, что кто-либо из похитителей-насильников найден и наказан? Тем более международным трибуналом?

Напрасно так думаете.

Полагаю, что дальше нет никакого смысла комментировать «Всеобщую декларацию прав человека» применительно к войне, так как провозглашённое на бумаге никак не соотносится с тем, что происходит в реальности.

Возникает простой и закономерный вопрос — как быть журналисту на войне, если вокруг сплошь беззаконие.

Ответ прост — быть сто раз внимательней и осторожней, понимать, что только ты сам можешь спасти себя, а поэтому, прежде чем сделать шаг вперёд, следует сто раз подумать, стоит ли его делать, действительно люди, которые вас окружают, именно те, за кого они себя выдают, не предадут ли они вас, не подставят ли специально, либо по глупости и неумению.

---

Вкратце о главном в этой главе:

1. Чем быстрее вы это для себя уясните и поймёте, что ваш журналистский статус на войне ровным счётом ничего не значит, не охраняет вас, а, зачастую, очень даже вам вредит, обращается против вас, вашей жизни, тем больше шансов, что вы вернётся с войны живым.
2. Единственный человек, который может вас сберечь на войне — это вы сами, ваше правильное поведение, ваше верное общение с незнакомыми вам вооружёнными людьми.
3. Женевские конвенции и Дополнительные протоколы к ним содержат только два отдельных упоминания о представителях прессы (статья 4А (4) Женевской конвенции III и статья 79 Дополнительного протокола I).
4. Статья 79 Первого Дополнительного протокола устанавливает, что журналисты имеют те же права и ту же степень защиты, что и мирные жители во время международных вооруженных конфликтов.
5. То же самое можно сказать и о ситуациях немеждународных вооруженных конфликтов, когда защита регламентируется в соответствии с обычным международным правом. (Норма 34 исследования МККК «Обычное международное гуманитарное право»).
6. Различие между «военными корреспондентами» (статья 4А (4) Третьей Женевской конвенции) и «журналистами» имеет важное значение (статья 79 Дополнительного протокола I). И те, и другие относятся к категории мирных граждан, но только военные корреспонденты могут получить статус военнопленных.
7. Военные корреспонденты пользуются защитой Женевской конвенции III, что предусмотрено Дополнительным протоколом I и международным гуманитарным правом.
8. Никогда не встречал среди воюющих тех, кому были бы известны положения Женевских конвенций и Дополнительных протоколов к ним.
9. Русская пословица о том, что со своим Уставом в чужой монастырь не ходят, безусловно верна. И поэтому, попав на войну, не пытайтесь навязать некий Устав, пусть даже и Женевский, незнакомым вооружённым людям.
10. На войне надо быть сто раз внимательней и осторожней, понимать, что только ты сам можешь спасти себя, а поэтому, прежде чем сделать шаг вперёд, следует сто раз подумать, стоит ли его делать, действительно люди, которые вас окружают, именно те, за кого они себя выдают, не предадут ли они вас, не подставят ли специально, либо по глупости и неумению.