Налёт

Прочитала в «Свободной прессе» совершенно дикое интервью. Некто А. Колобродов, весьма популярная и, по-видимому, авторитетная в своих кругах личность, так лихо и небрежно расправляется с А.И. Солженицыным, будто уже умерли все, кто писателя знал и кто читал «Архипелаг ГУЛАГ». Самого Солженицына нет в живых уже 12 лет, иначе он мог бы так ответить налётчику из когорты «свободно лгущих», что место в истории ему было бы обеспечено.

Но умерли не все. Живым, вроде меня, подоплека прогремевшей в интервью громоздкой и завистливой лжи очевидна и понятна: ну, не дает покоя «свободолюбцу» всемирная слава Нобелевского лауреата, жить мешает, лишает сна. Как бы пнуть, низвергнуть, лучше всего мимоходом, но побольней, пооскорбительней!

§ 1. «Солженицына сформировала как идеолога антисоветская среда в послевоенном ГУЛАГе — власовцы, бандеровцы, прочие коллаборационисты, а их, в свою очередь, идейно окормил не кто иной, как доктор Йозеф Геббельс».

Как заманчиво запачкать Солженицына (не придерешься: косвенно) зловещей тенью главного пропагандиста Третьего рейха. К месту приведу цитату из этого гитлеровца: «Критик должен быть готов и способен в любой момент и по первому требованию занять место критикуемого им…» Ничего не напоминает?

Однако Солженицына как идеолога сформировала сталинская мясорубка, она же мельница, перемалывавшая контингенты — инженеров, студентов, ученых, поэтов, простых работяг, с которыми судьба сталкивала Александра Исаевича в Бутырской тюрьме, на шарашке в Марьино, на этапах и пересылках. В Экибастузский Особлаг, где встретились ему власовцы и бандеровцы, он попал уже закаленным, стойким з/к. Про листовки РОА, в которых красноармейцам предлагалось сдаваться без боя, он написал еще в 1947-м: «Так это казалось мертворожденно! Так это немецким духом пахло!»

§ 2. «Юный Солж мечтал стать актером, в Ростове поступал в студию впоследствии знаменитого Ю. Завадского, но тот его не взял — дескать, все данные есть, но голос подвел — слишком визглив».

Слышал свободописец звон, да грубо обезобразил. В студию к Завадскому «юный Солж» действительно поступал, вступительный экзамен выдержал целиком, но в голосе испытуемого Завадский заподозрил неладное. Врач подтвердил диагноз: катар горла.

§ 3. «Александр Исаич потом актерствовал всю жизнь и мстил за незадавшуюся актерскую карьеру».

Мстил — кому? Завадскому? Театру «Современник», который мечтал ставить его пьесы? Вахтанговскому театру, который поставил «Матренин двор» (до сих пор идет)? Театру на Таганке, который поставил «Шарашку»? Пермскому оперному театру, который триумфально поставил оперу «Один день Ивана Денисовича»? «Незадавшаяся актерская карьера» обернулась писательской судьбой такой высоты и такого качества, что затмила и затмевает до сих пор само понятие «успех».

§ 4. «Доигрался в том числе до краха собственной идеологии…»

Доигрался до краха? Предоставлю слово современникам.

Михаил Бахтин: «Я представляю его величиной формата Достоевского!!»

Юрий Нагибин: «Вот, значит, какими Ты создал нас, Господи! Почему Ты дал нам так упасть, так умалиться и почему лишь одному вернул изначальный образ?»

Юрий Кублановский: «Он не просто прозаик, но нравственный учитель, подобный Достоевскому и Толстому».

Валентин Распутин: «Это была поистине могучая фигура. И в литературе, и в общественной жизни это была одна из самых могучих фигур за всю историю России. Ни у кого, будь то самые знаменитые личности в искусстве, науке и политике, не было столь огромной прижизненной славы, популярности, как у Александра Исаевича».

Валентин Курбатов: Он — высший свидетель и исповедник России перед Богом за 20-й век, в его поражениях и победах. И Россия может бесстрашно смотреть в Господне лицо, потому что в этом своем сыне не изменила своему лучшему".

Станислав Говорухин: «Он знал Россию как никто другой — и крестьянскую, и гулаговскую, и бюрократическую, и это знание пытался донести до нас, не жалея своих сил и нервов».

Эдуард Лимонов: «Со смертью Солженицына я осиротел».

В общем, не «доигрался», а выиграл, победил.

Очнитесь, г-н Колобродов!