Власть оценила нефтянку России: На наш век хватит

Запасов нефти, сформированных на сегодня, России хватит на 30 лет, запасов газа — на 100 лет. Об этом заявил глава Минэнерго РФ Александр Новак в интервью «Газете.Ru».

«У нас запасы по газу, исходя из объемов, которые мы сегодня добываем, — более 100 лет. Запасы по нефти на сегодняшний день — речь о категориях В и С — составляют 29 млрд. тонн, правда, они тоже делятся на коммерчески извлекаемые и коммерчески не извлекаемые. Коммерческая извлекаемость зависит от нас с вами, от того, какую фискальную систему мы реализуем относительно этой отрасли», — рассказал министр.

Он подчеркнул, что речь идет о запасах, которые ежегодно ставятся на баланс, а не о реальных запасах углеводородов в российских недрах — они неизмеримо больше.

«При существующей фискальной системе примерно 50% - то есть 15 млрд. тонн — коммерчески извлекаемы. В прошлом году мы добыли 556 млн. тонн, соответственно, простым делением получаем примерно 30 лет — это только коммерчески извлекаемые запасы. Причем эти запасы держатся примерно на одном и том же уровне, потому что ежегодно на баланс ставятся новые запасы, и объем запасов, которые ставятся на запас, даже несколько выше объема добычи. То есть неснижаемый уровень», — сообщил глава Минэнерго.

Новак также отметил, что качество запасов, которые ставятся на баланс, сильно отличается от того, что раньше ставилось — это в основном мелкие месторождения, трудноизвлекаемые, а крупных месторожденийоткрывается мало. Он также подчеркнул, что нужно стратегически мыслить и понимать, каким будет энергобаланс в мире.

«Потребление энергии в мире будет расти. По прогнозам, примерно к 2035−2040 году на 30% больше будет потребляться энергии, а доля углеводородов будет сохраняться. Сегодня эта доля в мировом энергобалансе составляет примерно 85%. По оценкам экспертов, к 2035 году она снизится до 75%, но это все равно означает примерно три четверти. Поэтому надо сохранять наш потенциал, нашу конкурентоспособность на этом рынке», — считает Александр Новак.

Заметим, данные о запасах углеводородов всегда считались в России государственной тайной. Лишь в феврале 2013 года президент Владимир Путин поручил правительству рассекретить эту информацию. Сделано это была ради привлечения инвестиций: в борьбе за них недра являются конкурентным преимуществом.

В итоге тогдашний глава Минприроды Сергей Донской на совещании о государственном балансе запасов нефти и газа сообщил следующее. На начало 2012 года запасы нефти в РФ составляли 17,8 млрд. тонн по категориям А+В+С1, и 10,9 млрд. тонн по категории С2. Запасы газа составляли 48,8 трлн. кубометров по А+В+С1 и 9,6 трлн. кубометров — по С2. За 2012 год, уточнил Донской, Россия прирастила 650 млн. тонн запасов нефти и конденсата и 800 млрд. кубометров газа. Выводы были озвучены такие: по оценкам Минприроды и федерального бюджетного учреждения «Государственная комиссия по запасам полезных ископаемых», запасов углеводородов в стране хватит на 30 лет.

Другими словами, Новак принципиально нового сейчас не сказал. И это порождает вопросы. Эксперты с самого начала отмечали, что министерства подсчитывают запасы РФ по российской системе, тогда как все участники отрасли делают аудит запасов по международным стандартам — PRMS или SEC, а российская классификация не используется, и ее данные никого не интересуют. Так происходит, поскольку оценки по PRMS учитывают нефть и газ, добыча которых экономически обоснована и приносит прибыль. А российская классификация дает данные о запасах, даже если добывать их невыгодно.

При этом данные по PRMS о запасах нефти и газа в России на рынке тоже есть, но неофициальные. Скажем, в ежегодном отчете ВР о мировой энергетике доказанные запасы нефти РФ оцениваются всего в 11,9 млрд. тонн, что ставит страну на восьмое место в мире. Первую тройку составляют Венесуэла (46,5 млрд тонн нефти), Саудовская Аравия (36,5 млрд тонн) и Канада (28 млрд тонн).

Сколько лет в реальности мы сможем добывать нефть и газ, будут ли углеводороды востребованы на мировом рынке?

— Вопросы, связанные с оценками запасов углеводородов, не являются ключевыми, — считает руководитель направления «Финансы и экономика» Института современного развития Никита Масленников. — Проблемы отрасли в другом. У нас наблюдается явное отставание в геологоразведке из-за недофинансирования. В результате у нас достаточно мало новых месторождений, которые рентабельны при нынешней налоговой системе.

Еще одна проблема связана со структурой месторождений, из которых ведется добыча. Легкодоступные месторождения на сегодня либо выработаны полностью, либо находятся близко к этому порогу. Поэтому общий тренд нефтедобычи — переход от легкодоступной нефти к более трудным месторождениям, так называемым ТРИЗам (трудноизвлекаемым запасам, — «СП»).

Это и месторождения глубокого залегания, и сланцевая нефть, как в Баженовской свите в Западной Сибири, где приходится бурить на глубину свыше одного километра, а выход нефти из скважины низкий и быстро исчерпываемый. Кроме того, на ТРИЗах огромные объемы горизонтального бурения, плюс необходимость применять новые технологии по гидроразрыву пласта и закачки туда химических реагентов.

Мало того, месторождения, относящиеся к ТРИЗам, как правило, комплексные: там есть, например, попутный газ, который сегодня сжигается в факелах, а в лучшем случае закачивается обратно в скважину из-за того, что его невозможно переработать.

На деле, сейчас наша нефтедобывающая отрасль начинает сталкиваться с историческим вызовом, когда один класс месторождений заканчивается, а другой только на подходе. Мы можем оказаться между двумя этими стульями — естественно, с потерей нефтедобычи.

И если мы ничего не будем с этим делать, из тройки мировых лидеров добычи, в которую мы входим, мы запросто вылетим. Причем это может произойти через 10−15 лет, а то и раньше.

«СП»: — Какой выход из этого положения?

— Прежде всего, надо идти на освоение ТРИЗов, а для этого — применять максимум новых технологий. Но здесь дело во многом упирается в санкции Запада, поскольку своих технологий у нас нет, плюс упирается в эконмическую целесообразность — в цену нефти, которую мы добываем.

Скажем, чтобы была оправдана добыча арктической нефти, мировые цены на «черное золото» должны держаться на уровне $100 за баррель и выше. Хотя, возможно, на арктическом шельфе нефть можно добывать и с меньшими затратами — этот вопрос пока слабо изучен.

Есть и другое направление, помимо ТРИЗов — взять все, что осталось в нынешних выработанных месторождений. Для понимания ситуации: сейчас вклад ТРИЗов в нефтедобычу — всего 7%, остальное дают традиционные месторождения, которые близки к исчерпанию. Из-за несовершенства технологий эти месторождения обладают ресурсом, который сегодня не используется.

Очень часто месторождение считается выработанным, хотя дебет нефти там еще очень значительный. Проблема в том, что нынешний технологический уровень добычи в России отличается низким коэффициентом извлечения нефти — в целом по стране он всего 26%. Для сравнения: коэффициент извлечения нефти в Америке — 42%, в Норвегии — свыше 50%, особенно на шельфовых месторождениях.

Получается, у нас коэффициент извлечения в 1,5−2 раза ниже, чем у ведущих добывающих стран. И это — огромный ресурс. Разработка скважин, которые сегодня выведены за баланс, могла бы стать «ареалом обитания» мелких и средних нефтедобывающих компаний, которые сегодня у нас совершенно не развиваются.

Чтобы дело сдвинулось с мертвой точки, нужна другая экономическая среда в отрасли, включая стимулирующее налогообложение.

«СП»: — Если мы освоим выработанные месторождения, мы удержим уровень добычи?

— Думаю, да, но для этого нужны серьезные инвестиции. Замечу, сейчас сокращение инвестиций в нефтедобычу — мировой тренд. И этот фактор через пять-семь лет неизбежно начнет работать на сокращение предложения. И это, естественно, начнет разгонять цены на нефть вверх.

Вместе с тем, растущая цена на нефть подтолкнет развитие ядерной и термоядерной энергетики, плюс развитие нетрадиционной энергетики. Расчеты показывают, что стоимость электроэнергии, производимой с помощью углеводородов и средствами нетрадиционной энергетики, может сравняться на горизонте ближайших 10 лет. А это уже существенный вызова для нефтяных компаний.

Ну и, конечно, важнейший фактор цены на нефть — это добыча в США, которая неуклонно идет вверх. Там сейчас добывается 12 млн. баррелей в сутки, и по прогнозам к концу года добыча вырастет до 14 млн. баррелей. Причем, для американских сланцевых компаний комфортная цена на нефть — свыше $45 за баррель, а многие компании рентабельны уже в коридоре $30−35 за баррель.

«СП»: — Какие выводы из этого должна сделать Россия?

— Во-первых, нам нужно отслеживать, при каких условиях возможна разработка ТРИЗов. Во-вторых, нужно создать регулятивную среду в отрасли, которая бы стимулировала компании добирать нефть из месторождений, которые находятся в полуброшеном состоянии. В-третьих, нужно стимулировать инвестиции в нефтедобычу — иначе мы и коэффициент добычи не поднимем, и к новым месторождениям не подберемся.

— Пока просели альтернативные виды энергетики, и санкции Запада не грозят российским энергетическим маршрутам, ситуация с добычей нефти и газа в России не внушает тревоги, — отмечает декан факультета социологии и политологии финансового университета при правительстве РФ Александр Шатилов. — Тем не менее, риски на этих направлениях могут возникнуть, и их необходимо учитывать.

Кроме того, практика показывает, что для поддержания жизнедеятельности государства мало нефтедолларов. Да, они помогают поддерживать социальную стабильность, но препятствуют инновационному и промышленному обновлению экономики. Здесь легко попасть в ловушку самоуспокоенности: мол, нефть у нас не заканчивается, спрос на нее тоже падать не собирается — чего тревожиться?

Но жизнь не стоит на месте: она требует вложений и в новые производства, и в новые технологии. И может получиться, что страна будет почивать на лаврах стабильности, а технологически начнет деградировать.

---

Новости экономики: На российских АЗС подорожал бензин