Еда в России дорожает, и будет дорожать дальше

Свои лапти подвязываем импортными шнурками — вот примерно на такой уровень вышло импортозамещение в отечественном сельском хозяйстве. Фасон, прямо скажем, незавидный. И сам процесс избавления аграриев от валютной зависимости идет медленно, куда быстрее цены скачут. По-прежнему при каждом витке роста доллара и евро только и слышно, что молочную продукцию, хлеб и тому подобные, совсем, казалось бы, традиционные для нашего отечества сельскохозяйственные продукты никак невозможно производить без убытка, если вслед за валютой не поднять цены.

А потому, как свидетельствуют данные Росстата (которые всегда гораздо ниже, чем у других исследователей и аналитиков рынка), продукты питания в России в 2020 году дорожали в три раза быстрее, чем в Евросоюзе: 5% против 1,6%. Вот здесь мы рекордсмены.

И на днях отечественные аграрии отметили одну некруглую, но знаменательную дату — шесть лет назад, в августе 2014 года было введено продовольственное эмбарго — запрет на импорт в Россию некоторых видов сельхозпродукции, сырья и продовольствия из стран, которые ввели антироссийские санкции: США, государств Евросоюза, Канады, Австралии и Норвегии.

Эта контрмера должна была стать не просто этакой эффектной «ответкой» нашим западным оппонентам: захлопнув дверь перед носом западных фермеров, российское правительство способствовало развитию российского сельского хозяйства и росту производства отечественных продуктов питания. Во всяком случае, таков был расчет.

И в части объемов производства он себя оправдал: за минувшие с момента введения эмбарго шесть лет в России существенно увеличилось производство многих продуктов. Как отметил исполнительный директор Ассоциации производителей и поставщиков продовольственных товаров «Руспродсоюз» Дмитрий Востриков в интервью агентству «Прайм», до введения контрсанкций доля импортных продуктов превышала треть, тогда как сегодня доля многих основных продуктов отечественного производства выше показателей, установленных Доктриной продовольственной безопасности.

Так, в 2019 году самообеспеченность Россией зерном составила 155,5%, тогда как пороговый показатель — не менее 95%. Самообеспеченность сахаром — 125,4% при пороговом показателе в 90%, растительным маслом — 175,9% (против порогового значения в 90%), мясом и мясными продуктами — 96,7% (против 85%). При этом импорт мясной продукции в Россию за последние шесть лет сократился почти втрое, а свинины — упал почти до нуля.

Насколько доступно все это пищевое изобилие для большинства россиян — большой вопрос, но он не обсуждался на совещании с аграриями в правительстве, где президент РФ Владимир Путин отметил рост экспортных поставок отечественной сельхозпродукции: «Россия в полном объеме обеспечивает себя основными продуктами питания, последовательно осваивает глобальные рынки, входит в число ведущих экспортеров по ряду позиций».

Хотя, кроме этого, глава государства подчеркнул необходимость в полной мере задействовать возможности отраслевой науки: «Прежде всего речь идет об импортозамещении семян и кормовых добавок. Знаю, что здесь были в последние несколько месяцев определенные сложности, надеюсь, что они уже преодолены».

Дальше начался какой-то лингвистический триллер. Глава Минсельхоза РФ Дмитрий Патрушев в своем докладе, конечно же, не мог не отреагировать на замечание президента, акцентированное на проблемах импортозамещения. Предупредив, что доложит об этой приоритетной теме «вкратце», Дмитрий Патрушев сказал, что импортозамещению Минсельхоз уделяет «особое внимание». И тут же совершенно похоронил этот вопрос, обрушив на участников совещания вал экспортных показателей: в 2020 году Россия поставит за рубеж сельхозпродукции на 25 млрд. долларов. То есть, «определенные сложности» в импортозамещении, которые, как надеялся президент «уже преодолены», явно так и остались.

Об этом все же напомнил председатель правления Союза экспортеров зерна Эдуард Зернин: «В Доктрину продовольственной безопасности записан критерий обеспеченности отечественными семенами на уровне не менее 75 процентов. Честно говоря, мы опасаемся, что, если в области селекции и семеноводства ничего не поменять, этот критерий не будет выполнен. Импортозамещения невозможно достичь, просто воздвигнув барьеры для внешних игроков. Это гораздо более глубокий процесс адаптации отечественной селекции к реальным потребностям нашего рынка».

Казалось бы, такое резюме должно было перечеркнуть всю проделанную с «особым вниманием» работу Минсельхоза по избавлению российских аграриев от валютной зависимости.

Но тут верх изящной словесности продемонстрировала вице-премьер Виктория Абрамченко: «Что касается чувствительных направлений, о которых Вы (президент РФ — авт.) сказали во вступительном слове. Действительно, пандемия выявила и сфокусировала эти направления еще раз — это зависимость по семенам, зависимость по отечественному племенному материалу, зависимость по ветпрепаратам и по средствам защиты растений. Эти направления тоже в отдельный блок по импортозамещению мы грузим в проект национального плана».

Чем и кого «грузит» куратор сельскохозяйственного сектора страны, непонятно. Потому что еще 30 января 2010 года указом президента РФ от N 120 «Об утверждении Доктрины продовольственной безопасности Российской Федерации» была «загружена» задача: «Поэтапное снижение зависимости отечественного агропромышленного и рыбохозяйственного комплексов от импорта технологий, машин, оборудования и других ресурсов».

То есть и десять лет назад (да и этого, конечно же), задача по импортозамещению стояла. И была «выявлена» до совершенной очевидности в 2014 году, когда валютный курс взметнулся и потянул за собой цены на продовольствие.

А в 2017 году даже была принята Федеральная научно-техническая программа развития сельского хозяйства на 2017−2025 годы (ФНТП). В приоритетах ФНТП — как раз то, что хотел услышать на совещании от аграрных начальников президент: развитие научно-технической деятельности и внедрение в промышленный оборот отечественных технологий, уменьшение доли продукции, произведенной по зарубежным технологиям из импортных семян и племенного материала.

Но пока утверждены лишь три подпрограммы из запланированных 18, да и по ним есть вопросы с финансированием, сообщает профильный портал «Агроинвестор». В сентябре на Совет ФНТП, согласно «дорожной карте», должны представить оставшиеся подпрограммы. Предполагается, что они будут утверждены правительством в течение 2021 года.

То есть, четыре года из восьми лет, отпущенных на внедрение научно-технического потенциала в аграрный сектор страны, будут потрачены на бумажную волокиту. Не маловато оставили для ученых, которым по этой программе надо будет делать прорывные открытия, предпринимателям — возводить производственные мощности?

И еще один важнейший вопрос «затирается» бюрократами в процессе перекладывания бумаг из папки в папку. Это проблема финансирования.

Ипортозамещение в сельском хозяйстве начнет реально развиваться, если государство будет не только требовать, но и помогать аграриям, считает аналитик ГК ФИНАМ Алексей Коренев:

— Мы многое учимся делать сами, но, опять же, оборудование для этого используется все импортное, и все это за валюту, а валюта дорожает. Поэтому, если государство будет всерьез помогать, а не только требовать — это направление будет развиваться быстрее. Государственная программа в том виде как она есть, не очень мотивирует сельхозпредприятия на импортозамещение.

Строительство завода по производству, например, лизина или глютена очень дорогое. Если государство мне львиную долю расходов возместит, я бы построил быстро. А если чиновники будут требовать, но не будут платить — я буду отнекиваться до последнего. Но подвижки все же есть.

Раньше мы закупали на 100% такие добавки, как лизин и глютен. Сейчас предприятия по их производству потихоньку строятся и понемножечку мы замещаем эти позиции в импортной линейке, но еще не скоро заместим полностью. Поэтому нельзя сказать, что совершенно ничего не делается в этом направлении: раньше не было ничего, а теперь такие предприятия уже по пальцам двух рук пересчитать можно. Это уже кое-что. Хотя, радикально это ситуацию не меняет: было — ноль, стало — несколько, хотя должно быть — десятки.