«Игры» в монополию: Россия давно обогнала Америку по части концентрации капитала

С самого первого дня существования Российской Федерации либерализм стал идеологией, которая получила режим наибольшего благоприятствования по сравнению с другими идеологиями и религиями. Либерализм уже более трех десятков лет насаждается в России через СМИ, а также через так называемую «культуру» и так называемое «образование».

Так, в системе высшего экономического образования проповедуется учение Адама Смита о «свободном рынке» и его «невидимой руке». Так, на полках книжных магазинов вижу учебники и учебные пособия, на обложках которых написано «Основы рыночной экономики». Интересно, где авторы подобных учебников сумели обнаружить «рыночную экономику»? Может быть, на Марсе?

Рынка в том понимании, как его описывают в учебниках, нет. Признаками рыночной экономики является наличие цен, получивших название «равновесных», или «справедливых», складывающихся в результате встречи спроса миллионов людей с предложением тысяч товаропроизводителей.

Указанная встреча, во-первых, должна быть прямой, без каких-либо посредников. Во-вторых, она должна быть свободной. Никто не должен мешать потенциальным потребителям встречаться с производителями.

По Адаму Смиту мешать может государство. Поэтому английский политэконом строго предупреждает, чтобы государство не совало свой нос в экономику и не мешало «невидимой рыке рынка».

В учебниках студентам рассказывают про «рыночный рай», а в реальной жизни они видят иную картину, которая порой напоминает ад.

А все дело в том, что студентам не очень внятно рассказывают (а порой и вообще не рассказывают) о том, что собой представляет загадочная «невидимая рука рынка». У любой руки должен быть хозяин. Вот и у «невидимой руки рынка» есть хозяин. Имя ему: «Монополия».

И этот хозяин, имя (точнее — бренд) которого знают все, стремится к тому, чтобы рука его была невидима. А для этого данный хозяин и делает все возможное для того, чтобы обыватель поверил в существование некоей волшебной руки рынка, придуманной Адамом Смитом.

В истории человечества существовали отдельные монополии. Даже в Древнем Риме. Но они делали погоду лишь на некоторых рынках. В начале эпохи Модерна (т.е. при переходе от позднего феодализма к раннему капитализму) монополии стало регулярно возникать. Например, в 1600 году возникла Британская Ост-Индская компания.

В 1602 году — Голландская Ост-Индская компания. Позднее появились Французская, Португальская и Австрийская Ост-Индские компании. Но подобные монополии не охватывали всю экономику стран происхождения. Тогда, многие рынки действительно имели признаки «свободных».

Окончательно «свободные» рынки стали исчезать в 60−70-е годы XIX века, когда в Старом и Новом Свете началось массовое возникновение монополий. Об этом достаточно подробно написано в работе В.И. Ленина «Империализм, как высшая стадия капитализма» (1916 г.).

В ней классик говорит, что концентрация и централизация капитала неизбежно порождает монополии, которые сначала устанавливают контроль над национальными рынками. Позднее они стали стремиться контролировать мировые рынки, из национальных монополий стали превращаться в международные.

Работа Ленина снабжена богатым статистическим материалом, иллюстрирующим, как на протяжении примерно полувека (до начала Первой мировой войны) происходила концентрация и централизация капитала в Англии, Франции, Германии, США, России.

В советское время в учебниках политической экономии капитализма достаточно подробно описывался процесс концентрации и централизации капитала. Хотя с конца XIX века в западных странах стали приниматься антимонопольные законы, однако государство не могло сдерживать натиск монополистического капитала. Указанные законы или откровенно игнорировались. Или виртуозно обходились.

Статистические данные свидетельствовали, что этот процесс продолжался и после первой, и после Второй мировых войн. В моем книжном шкафу много книг, в которых подробно описывается процесс усиления позиций крупнейших западных банков и корпораций, некоторые из которых даже приближались к тому, чтобы стать абсолютными монополиями (доля на рынке или в отрасли более 50%).

Примечательно, что сегодня в учебниках по экономике информация по темам «концентрация и централизация капитала», «монополизация экономики», «монопольные цены» и т. п. очень скудна. Потому что, если углубляться в эти темы, то может исчезнуть иллюзия того, что мы живем в условиях «свободного рынка» и «рыночной экономики». Да и как-то неприлично говорить о монополизации российской экономики, когда статья 34 Конституции Российской Федерации гласит: «Не допускается экономическая деятельность, направленная на монополизацию и недобросовестную конкуренцию».

Власти нам постоянно говорят, что Основной закон, в общем и целом, у нас соблюдается. Значит, у нас нет «монополизации и недобросовестной конкуренции». Может быть, конечно, случаются исключения.

Но зачем в учебниках писать об исключениях? К тому же у нас есть ведомство, называемое «Федеральная антимонопольная служба» (ФАС), которое должно пресекать случаи «монополизации и недобросовестной конкуренции».

Как говорится, граждане могут спать спокойно и быть уверенными в том, что «невидима рука рынка» денно и нощно работает на общее благо. Утопия «рыночного рая» в России бдительно охраняется.

В Америке еще в конце XIX века был принят Акт Шермана (закон против трестов), за ним последовал еще ряд антимонопольных актов, в 1914 году была учреждена Федеральная торговая комиссия, которая совместно с Министерством юстиции была призвана пресекать любую монополизацию. Тем не менее, процесс монополизации экономики США неумолимо продолжался.

Достаточно большое число американцев (бизнесменов, экономистов, политиков и даже простых граждан) пристально отслеживает ситуацию на рынках и в отраслях экономики страны с точки зрения монополизации.

По ходу отмечу, что американские инвесторы и спекулянты очень любят покупать ценные бумаги, эмитированные самыми монополизированными компаниями. Степень монополизации рынка можно измерить.

Самые популярные показатели — индекс Херфиндаля-Хиршмана (HHI) и коэффициент концентрации. По ним антимонопольные органы определяют, насколько велика рыночная власть компаний. Показатель HHI более точен (он суммирует квадраты долей всех компаний), но используется очень узким кругом экспертов. Индекс концентрации (суммирует доли топовых компаний по ряду показателей, в первую очередь, продаж) более популярен и более нагляден.

В США Бюро статистики раз в несколько лет публикует данные по концентрации в отраслях, а независимые эксперты сами рассчитывают показатели ежегодно. Такие же показатели официально рассчитываются и в ряде других стран. Везде монополизация неумолимо растет.

Увы, в России, ни Минэкономразвития, ни ФАС, ни Росстат таких оценок не дают. Впрочем, эту работу за государство делают частные эксперты, рассчитывают показатели вручную. Вот, например, эксперты известной российской компании БКС, занимающейся финансовой деятельностью, провели расчет коэффициента концентрации по ведущим секторам и отраслям российской экономики в 2021 году.

Доля четырех ведущих компаний в продажах отраслей была следующей (%):

Биржи — 100

Производство удобрений — 98

Телекоммуникационный бизнес — 97

Добыча газа — 89

Цветная металлургия — 84

Розничная торговля — 82

Авиаперевозки — 78

Банковская деятельность — 72

Добыча нефти — 69

Черная металлургия — 46.

Некоторые российские компании могут претендовать на звание абсолютной монополии (т.е. доля в отрасли или на рынке более 50%). Например, на отечественном рынке на долю ОАО «ГМК «Норильский никель» приходится около 96% всего производимого в стране никеля, 55% меди, 95% кобальта. В секторе биржевой деятельности таким абсолютным монополистом считается Московская биржа. На ее фондовой площадке осуществляется 80% оборота акций, а с учетом внебиржевого оборота — 60%.

В очень немногих работах российских авторов ставятся задачи оценки динамики степени монополизации отечественной экономики, а также сравнения уровней монополизации экономик России и стран Запада. Они приходят к выводу, что монополизация в РФ растет. А по уровню монополизации Россия даже опережает Америку. Так, Д. В. Корнеева в работе «Влияние сделок слияний на концентрацию производства в российской промышленности» делает следующий вывод: «В большинстве рассмотренных отраслей уровень концентрации производства в России превышает уровень концентрации производства в аналогичной отрасли США».

О росте монополизации российской экономики вынуждены говорить не только независимые эксперты, но также некоторые чиновники и политики. Так, в начале нынешнего года зампред комитета Госдумы по защите конкуренции Сергей Лисовский в интервью «Комсомольской правде» сделал следующее признание: «К сожалению, есть тенденция к монополизации целых отраслей экономики. В частности, происходит монополизация отраслей сельского хозяйства…».

Народный избранник привел множество примеров завышения цен на продукцию производственного назначения, потребительские товары, услуги. Он констатировал, что монополии не только обложили данью все население, но также перекрывают кислород малому и среднему бизнесу: «На самом деле монополизация угнетает экономику и уничтожает среднее и мелкое предпринимательство, которое является драйвером (ускорителем роста, — В.К.) любой экономики». Он также обратил внимание еще на один негатив монополизации, редко упоминаемый: «Кроме того, монополизация приводит к снижению качества товаров».

Монополизация является проблемой не только социальной и экономической. Она — мощный тормоз научно-технического прогресса.

Об этом, между прочим, сказано в той же работе «Империализм, как высшая стадия капитализма», в главе восьмой, которая называется «Паразитизм и загнивание капитализма»: «Как мы видели, самая глубокая экономическая основа империализма есть монополия. Это монополия капиталистическая, т. е. выросшая из капитализма и находящаяся в общей обстановке капитализма, товарного производства, конкуренции, в постоянном и безысходном противоречии с этой общей обстановкой. Но, тем не менее, как и всякая монополия, она порождает неизбежно стремление к застою и загниванию. Поскольку устанавливаются, хотя бы на время, монопольные цены, постольку исчезают до известной степени побудительные причины к техническому, а следовательно, и ко всякому другому прогрессу, движению вперёд… Пример: в Америке некий Оуэнс изобрёл бутылочную машину, производящую революцию в выделке бутылок. Немецкий картель бутылочных фабрикантов скупает патенты Оуэнса и кладёт их «под сукно», задерживает их применение.

Конечно, монополия при капитализме никогда не может полностью и на очень долгое время устранить конкуренцию с всемирного рынка (в этом, между прочим, одна из причин вздорности теории ультраимпериализма). Конечно, возможность понизить издержки производства и повысить прибыль посредством введения технических улучшений действует в пользу изменений. Но тенденция к застою и загниванию, свойственная монополии, продолжает в свою очередь действовать, и в отдельных отраслях промышленности, в отдельных странах, на известные промежутки времени она берёт верх".

Отмечу, что никаких принципиальных изменений в механизме торможения монополиями технического прогресса за истекший век не произошло. Разговор о монополизации российской экономики продолжу в следующей статье.