За кулисами восстания декабристов

О неизвестных фактах и тайных пружинах самого популярного, одновременно героического и романтического, не раз воспетого в стихах и прозе эпизода российской истории мы поговорили с историком и писателем Натальей Зазулиной.

«СП»: — Наталья Николаевна, признайтесь, вы тоже были влюблены в декабристов — как и все мы, советские школьники?

— Да, уже лет в десять я была буквально очарована декабристами — и занимаясь этой темой все последующие годы, никогда в ней не разочаровывалась… Наоборот, становилось еще интереснее. Но и иллюзий оставалось все меньше. Потому что все-таки история — это наука. Так к ней и надо относиться. Если в физике, химии, математике мы уберем одно из условий задачи, ответ у нас с вами не сойдется. Но почему-то в истории мы смело можем поставить телегу впереди лошади и с тем же успехом ехать по нашему бездорожью. Это у нас удивительным образом получается. И это неправильно.

Еще раз повторюсь: декабристы — интереснейший пласт, к которому нужно относиться именно как к истории, а не как к романтической полулегенде. Известна жесткая хронология тех событий: то, что происходило в Москве, в Варшаве, в Таганроге, во время путешествия императора Александра I по Крыму. Все прописано по дням — его адъютантами. Сохранились копии камер-фурьерского журнала, который велся всегда, если император со свитой выезжал. Уцелел ценнейший воронцовский архив. Благодаря им становится понятней, почему Александр I, победитель, так и не оправдал надежд в своем Отечестве. Почему «Дней Александровых прекрасное начало» спустя 25 лет превратилось в гирю на ногах его соратников, тех, кто целовал его ботфорты в Париже. Тех, кто всего через 12 лет после этой победы поднял на него руку…

Боялся разделить участь Павла.

«СП»: — Начнем с восстания 14 декабря 1825 года на Сенатской площади?

— Уверяю вас, само восстание в этой истории, его ход, подавление, казнь верхушки заговорщиков, легендарная жизнь декабристов в Сибири, все это важно, но, на мой взгляд, отнюдь не самое захватывающее, и это в школе проходили многие поколения.

«СП»: — А что же важнее?

— То, что было до восстания декабристов, как раскручивалась эта пружина.

Давайте начнем с хронологии. Для меня отправная точка во всей этой истории — бунт гвардейского Семеновского полка в 1822 году. После чего последовал рескрипт министра внутренних дел Кочубея о запрещении тайных обществ. Что такое они были в России? Тайные общества — часть дворянской культуры. Не все имели возможность быть членами какого-либо, скажем, английского клуба. И, например, где-то в глубинке, богатая семья Давыдовых, допустим, собираясь за обедом, либо на именинах, охоте и т. д., — о чем они там болтали между собой, узким кругом? Да о свободе, конечно. Это было, скажем так, модной особенностью быта…

Тем не менее, случился бунт в Семеновском полку, во время которого Александра I в России не было. Это важно. Потому что после победы над Наполеоном из 12 лет, которые еще были ему отведены царствовать, Александр пробыл в России по совокупности 4 года и 6 месяцев! Все остальное время он разъезжал по Европе. С конгресса на конгресс: из Троппау в Лайбах, из Лайбаха в Вену, из Вены ехал в Верону и так далее… На все это уходили годы — буквально. В то время как Россия после наполеоновского нашествия не только не восстанавливалась, а фактически вся ее западная часть была сожжена. Такое отношение Александра к своей стране для части его подданных выглядело оскорбительно…

Но вернемся к хронике событий. Узнав о беспорядках в своем любимом полку (Александр был когда-то шефом Семеновского полка) он назначает, так скажем, комиссию. Но всегда верный императору граф Алексей Андреевич Аракчеев от расследования неожиданно уклонился. А вот генерал граф Михаил Андреевич Милорадович постарался успокоить государя, доложив ему, мол, мальчишки, бузотеры — с кем не бывает! И вот с этого начинается очень интересное время…

1822 год. Отрекается от престола великий князь Константин Павлович (брат императора, считавшийся наследником престола) и тут же женится морганатическим браком на польке Жанетте Грудзинской. Все это оформляется документально. Часть бумаг остается в Сенате, а остальные документы митрополит Филарет увозит в Москву в Успенский собор.

Далее перенесемся в 20 ноября 1824 года. Умирает бывший командир гвардии, участник убийства Павла I, герой войны 1812 года граф Федор Уваров. Перед кончиной Уваров, впав в беспамятство, все время повторял о заговоре против царя… называл фамилии, и среди них — Аракчеев. Умирал Федор Петрович, кстати, в Зимнем дворце. Александр I участвует в его похоронах, и весь Петербург острит — мол, как же теперь Уварова на небесах встретит Павел I? Государю доносят об этих разговорах. А он, надо сказать, и так день ото дня становится подозрительнее, все проверяет, потому что очень боится, что повторит судьбу отца, Павла Петровича.

У него на то были причины.

Известно, что в мае 1924 года он приезжает в Грузино к Аракчееву, который командует военными поселениями. Приезжает с очень серьезным конкретным разговором. Аракчеев знает, что уже составлен заговор против Александра I, что замышляется цареубийство. Однако знать и донести — разные вещи. На вопросы государя он отвечает крайне осторожно. Но именно после поездки в Грузино Александр начинает осознавать, насколько все серьезно. Что несмотря на доклады о полной ликвидации семеновского бунта, этот нарыв не только не был залечен или забинтован, напротив, он оказался очень хорошо подогреваем.

А тут еще в конце августа вдруг к царю приходит Николай Карамзин, великий историк и создатель «Истории государства Российского», со странным разговором, мол: «Ваше Величество, сделайте так, чтобы окончание вашего царствования (казалось бы, какое окончание — ему 47 лет!) было достойно ваших «дней Александровых прекрасного начала».

Так что Александр безусловно знал, что против него замышляется нечто серьезное. И, кстати, одна из его жестких установок того периода в отношении семьи: никогда больше братьям не собираться вместе. В 1822-м году в последний раз все три брата — Александр Павлович, Михаил Павлович и Николай Павлович вместе присутствовали в Вильно на параде гвардии, которым командовал Уваров. Больше он их вместе не собирал.

И готовясь уехать из Петербурга летом 1824 года, Александр срочно отправляет Михаила Павловича в Варшаву к Константину, а Николая Павловича — в Бобруйскую крепость (потому что это была одна из самых укрепленных военных крепостей) под жесточайшим приказом не возвращаться до особого распоряжения.

В ночь на 2 августа Александр Первый молится в Александро-Невской Лавре и затем уезжает в Таганрог. Предлог — необходимость лечения супруги Елизаветы Алексеевны. Но Таганрог явно не курорт!

«СП»: — Так зачем же ехать туда? Мог бы и реально отбыть с женой на воды…

— Я думаю, он просто спасал свою жизнь, надеясь, что в Таганроге, маленьком городе, будет заметен любой лишний человек. За ним едет его постоянная свита. А в сентябре в Таганрог приезжает и царица.

Участники заговора — а это был дворцовый, серьезный заговор — понимая, что произошла утечка информации, вынуждены активизироваться. Источник утечки установили быстро — Аракчеев. Вероятно, он и ранее был слабым звеном, но, чтобы вывести «железного графа из игры» и отбить охоту откровенничать, убивают его многолетнюю любовницу из крепостных Настасью Минкину. Аракчеев намек понял, и устранился от любых дел.

А тут еще непонятно по каким причинам, в начале октября 1824 года, без разрешения Александра Павловича, в столицу вернулся младший брат Николай Павлович. Вот его-то возращение в столицу для тех, кто были действительными рычагами заговора, оставшегося в истории как восстание декабристов, стало сигналом того, что надо реально начинать действовать…

Последний город императора

«СП»: — Ну, как известно, из Таганрога Александр Первый больше не вернулся…

— Да, и очевидно в Таганроге в эти сроки первый раз Александру Павловичу дали яд.

«СП»: — Яд?! Вы уверены, что Александра отравили?

— Об этом, скажем так, говорит очень много косвенных свидетельств. Приведу только один такой факт. Император продолжал потихоньку распутывать этот клубок, собирая сведения о заговоре. И вот легендарный генерал от секретной службы

Иван Осипович де Витт, его еще иногда называют Штирлицем 19 века, привозит к царю своего осведомителя Башняка — и тот с лихвой сдает Каменку, Давыдовых, Раевских, Орловых, Волконских, Пестеля — все, что он про это знал. После долгого разговора император оставляет де Витта и Башняка на обед, а на другой день он едет в Крым, где его должен встречать генерал-губернатор Михаил Семенович Воронцов. Де Витт и Башняк соответственно возвращаются к себе и оба заболевают: каждый в своем имении, с одними и теми же тяжелейшими симптомами. Оба выжили, но с трудом. Башняк вообще инвалидом остался на всю жизнь. А всего-то они с царем в Таганроге вместе пообедали! Сам же Александр Павлович, как известно, возвращается из Крыма, где он также якобы «сильно простудился». И симптомы опять все те же! С этого момента начинается его таинственная мучительная болезнь.

Возможно, яд ему добавили еще два-три раза… Он не должен был, естественно, умереть сразу. В начале 19 века с ядами уже научились обращаться — никто тут же замертво не падал…

И вот 19 ноября Александр Первый умирает в Таганроге. 26 ноября о его смерти узнали в Варшаве (она ближе), 27 ноября — в Петербурге, благодаря генерал-губернатору столицы генералу Милорадовичу — самому титулованному и самому влиятельному на тот момент генералу в российской армии. Милорадовичу не просто подчинена столица, внутренние войска — без его ведома и подписи никто не может въехать или выехать из Петербурга.

Я полностью согласна с Владимиром Брюхановым, математиком и писателем, автором книги «Заговор графа Милорадовича», что известие о кончине царя граф получил раньше где-то на сутки от какого-то из своих фельдъегерей. Но тем не менее он назначает на 27-е ноября торжественный молебен за здоровье государя — с участием всего двора, полков… Во время которого и приезжает царский фельдъегерь с известием о смерти Александра Первого. Мария Федоровна падает в обморок. И пока матушке-царице приносили нюхательную соль и вызывали врачей, Милорадович ведет Николая Павловича в дворцовую церковь и в ультимативной форме предлагает ему присягнуть великому князю Константину. При этом намекая, что в стране волнения, вас не любят… Николаю всего 28 лет, он не участвовал в войне. А перед ним генерал, который там рубил головы слету и так далее… Милорадович говорит — давайте сейчас присягнем, там разберемся. И Николай присягает. Но Милорадович тут же вызывает адъютанта Федора Глинку и они письменно оформляют присягу Константину…

(Продолжение следует).