Россия остается без мозгов

Утечка российских мозгов набирает обороты. Каждый второй аспирант российских вузов хотел бы переехать работать за границу. К такому выводу пришли эксперты Центра экономики непрерывного образования Российской академии народного хозяйства и госслужбы (РАНХиГС).

Проводились исследования, которыми руководила директор Центра Татьяна Клячко, в Ивановской, Свердловской и Новосибирской областях. Участие в них приняли представители местной работающей молодежи в возрасте от 18 до 30 лет. Наибольшая доля молодых людей, заявивших о готовности к переезду в другую страну, была отмечена среди аспирантов — 50%. А наименьшая — среди специалистов среднего звена (имеются в виду, видимо, работники, не имеющие университетского диплома) — 28,2%. «По мере роста уровня образования увеличивается и готовность молодежи к поиску работы за рубежом», — делают вывод исследователи.

По их мнению, чем образованней человек, тем, естественно, выше его профессиональные возможности. Это и дает надежду на трудоустройство за границей. Одновременно свидетельствуя о том, что найти достойное применение в своём регионе удается не всегда.

К слову, согласно данному исследованию, готовность покинуть Родину выражают в основном жители региональных центров: 41,2%. Из не столичных городов только 29,7% - тоже, в общем, немало, учитывая, что численность населения в провинции сокращается в последние годы чуть ли не со скоростью света. Главным образом, из-за проблем на рынке труда. Что, в свою очередь, сказывается на качестве жизни. Чем дальше тот или иной регион от Москвы и Петербурга, тем качество, известно, ниже.

В прошлом году 58,7% молодых жителей Ивановской области высказались за готовность «как можно быстрее её покинуть». Некогда один из центров отечественной легкой промышленности, разоренный в 1990-е, ныне переживает нелегкие времена.

Менее всего стремится покинуть свой родной город молодежь Свердловской области: 38,2% из числа участников мониторинга.

«Молодые люди в столицах регионов имеют больше не только образовательных, но также и информационных, организационных возможностей для планирования внешней трудовой миграции и, следовательно, чаще задумываются о ней», — поясняют авторы исследования.

Само оно касается молодежи в целом. В том, числе и той её части, которая ещё не имеет дипломов о высшем образовании. То есть, говорить о них, как о потенциальных ученых пока не приходится. Понятно, что жалко терять любого молодого россиянина, стремящегося покинуть страну. Мы его тут растили, учили, а работать он будет «на чужого дядю»?..

Если же речь идет о талантливых «умниках и умницах», сумевших к своим 25−30 годам выйти на новую актуальную научную тему, представить оригинальную технологическую разработку, доказать «недоказуемую» теорему и т. д., обиднее в разы. Да что там обиднее — тревожно! Потому что чревато отставанием во многих, если не во всех направлениях экономики. Какую отрасль сегодня ни возьми, ту же добычу нефти, например, не обойтись без современных технологий. Которые на сегодня России — нефтяной державе! — приходится закупать за рубежом. А медицина? А металлургия?..

— Чрезвычайно важная насущная проблема состоит в том, что за последние десять лет Россия не имела ни одного масштабного научного проекта. В частности, мульти-дисциплинарного, рассчитанного, скажем, как на физиков, так и на биологов, медиков, химиков. Без этого на прорыв в науке рассчитывать по нынешним временам сложно, — констатировал академик Валентин Пармон, глава Сибирского отделения РАН.

Сказано было во время недавней встречи в Новосибирске ученых этого региона с президентом РФ Владимиром Путиным. Глава государства приезжал туда, чтобы вручить премии молодым ученым в области науки и инновации. Эти премии стали уже традицией. Предполагают они помимо символических диплома, значка, также материальную награду в 2,5 млн. рублей.

— Приятно, конечно, оказаться в числе награжденных, быть, так сказать, замеченным, — сказал корреспонденту «СП» на правах анонимности один из лауреатов прошлых лет. — Но лучше бы навели порядок с получением грантов на научные разработки. Их ведь если и удается получить, то с боем, убив на «подготовительную работу» с разными «нужными» людьми массу времени, которого и так всегда не хватает. А поскольку с грантами всегда проблемы, приходится самим искать средства на исследования. Я потратил на них, например, все свои премиальные…

Так вот, если говорить о «научной утечке» из России, она напоминает ныне уже бурный поток. Об этом в ходе мартовского общего собрания Российской академии наук говорил академик Николай Долгушкин, главный ученый секретарь президиума РАН.

— С 1990 года количество исследователей в стране уменьшилось в 2,7 раза, а среднегодовое сокращение персонала, который занимается исследованием и разработками, составляет 1,3% в год, — заявил академик. — За тот же период число ученых в США и ЕС увеличилось на 2−3%, в Китае, Корее и Бразилии — на 7−10%. А число эмигрировавших из России высококвалифицированных специалистов выросло с 20 тыс. человек в 2013 году до 44 тыс. в 2016 году. Уезжают в основном молодые ученые. Как результат, средний возраст современного российского исследователя превысил 50 лет, а каждый третий достиг пенсионного возраста.

Печальная статистика. Особенно, если учесть, что отъезжающие в поисках лучшей научной доли, нередко её, эту самую долю, за границей не находят. Теряя драгоценное для исследований время, а с ним перспективу, нередко и самих себя.

Об этом говорил вашему корреспонденту Олег Глотов, биолог, кандидат наук, старший научный сотрудник лаборатории пренатальной диагностики наследственных и врожденных заболеваний человека Института им. Д.О. Отта, ведущий научный сотрудник Института трансляционной биомедицины СПбГУ. Ему сейчас 39 лет. Не раз бывал в профильных клиниках и лабораториях США, Западной Европы.

«СП»: — За рубеж вы ездили «подучиться уму-разуму» или с какой-то другой целью?

 — Ездил для участия в международных конференциях, выступал с докладами, обменивался опытом с коллегами из разных стран. Интересовало, конечно, и то, как организована у них там научная работа. Причем, на всех уровнях.

«СП»: — И как — далеко вперед по сравнению с Россией ушли наши западные партнеры?

— Сравнивать нельзя. Просто потому, что там всё иначе. Не скажу, что лучше. Не случайно, многие талантливые умы, приезжающие в те же Штаты из других стран, надолго там не задерживаются, бегут. Из моих сокурсников, например, большинство уже вернулись. Те же, кто остался, мыкаются в роли «подносчиков снарядов». В смысле, занимаются не своей научной темой, а того человека (института), в чьей лаборатории работают.

«СП»: — Почему — дискриминация по полу, национальности, невысокие заработки?

— Имеет значение, из какой страны приехал «молодой и перспективный». Приезжих, например, в США, вообще используют в основном как вспомогательную силу. Но даже не это главное. А постоянная миграция ученых. Если ты работаешь в ЕС и не профессор, то каждые пять лет должен менять лабораторию, научный центр, кафедру. Вы знаете, как молодые россияне попадают в зарубежные научные центры?

«СП»: — Выигрывают грант?

— Верно. Едут к месту «прописки» сего гранта, отрабатывают его и — пожалуйте на выход! Куда? Ищите сами. Чтобы получить должность научного сотрудника, требуется выдержать не одну проверку на соответствие. При прочих равных условиях преимущество всегда получит местный коллега, даже если он не столь одарен, как ты. Есть везунчики, но таких немного. Надо понимать, что наука в развитых странах Запада давно стала частью бизнеса. По его законам и живет.

«СП»: — А получить профессорскую должность, открывающую, как говорят, большие возможности в любом государстве, сложно?

 — Я бы даже сказал, очень сложно. В случае с учеными-мигрантами на это может уйти у них полжизни. Если ты, конечно, не Эйнштейн.

«СП»: — Получается, в России плохо, а за её пределами ещё хуже?

— На самом деле, везде хорошо, где нас нет. Да, в России человеку науки работать в последние двадцать лет нелегко. Чтобы не сказать, тяжело. Основная проблема связана с дефицитом финансирования. Резкое падение началось в 1990-е. В Москве научные институты хоть какие-то средства и более-менее регулярно получали. В Петербурге же почти никто и ничего. Мэр Собчак в их сторону вообще не смотрел. Кто выиграл при нем, так это театры — очень любил Анатолий Александрович именитых артистов… При президенте Медведеве ситуация усугубилась. Питерская наука оказалась в загоне. Президент Путин «подбрасывает» инвестиции, но нужно-то гораздо больше.

«СП»: — А какая ситуация у ваших столичных коллег?

— РАН находится в Москве и этим все сказано. Львиная доля государственного финансирования оседает там. Как и почти все гранты. Чуть лучше положение, чем в Питере, в Сибирском отделении РАН, которое сумело добиться независимости и само распределяет средства. Давно говорится о том, что каждый крупный регион должен иметь собственные фонды развития и поддержки науки. Тогда и не будет никакой «утечки». Поверьте, работать за рубежом, вдали от привычной лаборатории, своего научного руководителя, хотят немногие. Если и едут, то в основном от безысходности.

Новости науки: Российские учёные установили влияние иммунитета на интеллект и память человека