Спецоперация Z: Где на Украине растворилась 1-я танковая армия, во времена СССР способная дойти до Ла-Манша?

Любая серьезная битва это всегда не просто противостояние войск на поле боя, но и соперничество полководческих талантов. С этой точки зрения нашу спецоперацию на Украине, вне всякого сомнения, скоро примутся пристально изучать во всех военных академиях мира. И очень опасаюсь, что в соответствующих учебниках тогда напишут, что к октябрю 2022 года на линии фронта условный счет между условными командами «Валерий Залужный (главком ВСУ)» и «Валерий Герасимов (начальник Генштаба Вооруженных сил России») оказался 1: 0 в пользу украинцев и их западных союзников.

Это стало очевидным после того, как нас совершенно внезапно всего за пять дней отправили в тяжелый нокдаун в Харьковской области. Украинское командование и те, кто ему активнейшим образом помогает из штабов НАТО, показало, как следует задумывать, готовить и проводить механизированными частями рассекающие вражескую оборону удары на оперативную глубину. В результате после 6 сентября (по данным американского Института изучения войны) ВСУ «прорвали российские позиции на глубину до 70 километров в некоторых местах и ​​захватили более 3000 квадратных километров территории — больше, чем российские войска захватили во всех своих операциях (на харьковском направлении - „СП“) с апреля».

Понятно, что это мнение американцев: мол, было проделано в решающей степени благодаря отлично организованной разведке (главным образом — США), точному выбору направления удара (по позициям слабо подготовленных и плохо оснащенных подразделений Народной милиции ЛНР) и заблаговременному скрытному сосредоточению на участке прорыва крупных масс танков, боевых машин пехоты, артиллерии и спецназа. С просто огромной для сегодняшних событий на Украине общей численностью ударной группировки до 50 тысяч солдат и офицеров.

Сказались и явные просчеты российского командования в заблаговременном вскрытии вражеских замыслов под Харьковом и отсутствие у нас на участке прорыва достаточных резервов для того, чтобы контратаками нанести поражение атакующим и хотя бы попытаться восстановить линию фронта.

Хотя, казалось бы, — что теперь впустую рвать волосы на голове? Что случилось — то случилось. Надо подниматься, восстанавливать силы и драться дальше. Просто нет иного пути.

Но вот вопрос, на который хотелось бы получить честный ответ от военных: а что нам мешало за семь месяцев операции таким же образом хотя бы раз где-нибудь рассечь украинскую оборону, растянувшуюся аж на 2000 километров? Оборону, абсолютно точно наспех подготовленную на большинстве участков этого огромного пространства?

Ни разу ведь и нигде подобного не случилось. Стремительный бросок российских войск в конце февраля-начале марта на Херсон, Сумы, Чернигов и даже на Киев можно не считать. Потому что никакой устойчивой линии фронта на этих направлениях Киевом тогда еще создано не было.

Битву за Мариуполь организованным нами «котлом» тоже называть язык не поворачивается. Потому что ко 2 марта 2022 года украинская группировка отошла в этот город вполне сознательно, рассчитывая на почти полную несокрушимость многоярусных укреплений «Азовстали», созданных в советские времена в расчете на ядерную войну, и заранее во всех отношениях подготовленных к долговременному вооруженному противостоянию.

А в Донбассе, к примеру, мы который год долбим лбами своей немногочисленной пехоты отлично оборудованные в инженерном отношении бетонные укрепления ВСУ под Авдеевкой. Откуда, с дистанции всего в полтора десятка километров, ни на день не прекращаются артиллерийские обстрелы Донецка даже украинской ствольной артиллерией. Хоть сколько-нибудь заметно сдвинуть линию боевого соприкосновения в ходе спецоперации там до сих пор не выходит. Поэтому в Донецке под гаубичными снарядами, как и до начала спецоперации, продолжают гибнуть мирные граждане и рушиться жилые дома.

Почему эта оказавшаяся столь неприступной Авдеевка до сих пор не в окружении? Почему не в окружении Запорожье, Днепропетровск, Николаев, Одесса? До потому, что ни единого полноценного «котла» хотя бы оперативного уровня за минувшие семь месяцев мы так не сумели организовать на линии боевого соприкосновения. Дебальцево, Иловайск — все это в далеком прошлом. Противник из тех сокрушительных для него поражений сделал выводы. А мы, похоже, — нет.

Хотя ведь совершенно точно Россия готовилась воевать за Украину самым решительным образом. Не случайно в начале июня 2015 года, то есть — когда активные боевые действия в Донбассе стали затихать, стало известно, что у нас воссоздана 1-я гвардейская танковая армия. Ничего подобного ни Европа, ни США не имеют. Про Украину в таком контексте и вспоминать нечего.

А что такое вообще любая танковая армия? И каково ее боевое предназначение?

Исходя из нашего победного опыта Великой Отечественной войны, она представляет собой подвижную группу фронта, предназначенную, главным образом, для стремительного развития операции на большую глубину после того, как пехота взломает основную полосу вражеской обороны. А дальше танки должны крушить тылы отступающего противника, гусеницами давить его резервы и сеять панику. В идеале — смыкать клещи окружений вокруг его еще не до конца разгромленных группировок.

Именно так мы побеждали в Великой Отечественной. Именно так позже, но во времена СССР, собирались воевать с НАТО.

Для этого к концу 90-х годов в составе Советской Армии на Западном, Северо-Западном и Юго-Западном стратегических направлениях были сформированы сразу пять танковых армий. Которым, на случай большой войны предстояло прорваться к Ла-Маншу, по дороге взяв Рим, Берлин Париж и много чего еще.

Вот перечень этих некогда мощнейших объединений:

— 1-я гвардейская танковая Краснознаменная армия в Группе советских войск в Германии (штаб в Дрездене);

— 5-я гвардейская танковая Краснознаменная армия в Белорусском военном округе (штаб в Бобруйске);

— 6-я гвардейская танковая Краснознаменная армия в Киевском военном округе (штаб в Днепропетровске);

— 7-я танковая Краснознаменная армия в Белорусском военным округе (штаб в Борисове);

— 8-я танковая ордена Красной Звезды армия в Прикарпатском военном округе (штаб в Житомире).

От этой десятилетиями лишавшей безмятежного сна Запад несокрушимой силищи после 90-х годов сохранились у нас только их Боевые знамена в музейных хранилищах. Но вот после «Майдана-2014» Россию стало ощутимо припекать на Украине. Обеспокоенной этим Москве пришлось вспомнить хотя бы про 1-ю танковую.

Ни о каком Ла-Манше для нее в новых условиях и речи идти, естественно, не могло. Но, надо полагать, ошеломляющий, по идее, любого противника наш сокрушительный бросок куда-нибудь на Киев, Вильнюс, Варшаву или Львов не только не исключался, но и перед штабом армии прямо ставился в виде учебной задачи на регулярных учениях.

Для того, чтобы этот смелый замысел в случае большой войны в Европе возможно было безотлагательно воплотить в жизнь, Генштаб ВС РФ с 2015 года принялся формировать свой новый главный ударный кулак лучшими на западном театре военных действий дивизиями, бригадами и полками.

Первыми в состав нового войскового объединения вошли дислоцированные под Москвой «придворные» 4-я гвардейская танковая Кантемировская ордена Ленина, Краснознамённая дивизия имени Ю.В. Андропова, 2-я гвардейская мотострелковая Таманская ордена Октябрьской Революции, Краснознамённая, ордена Суворова дивизия имени М.И. Калинина дивизии. А также 27-я отдельная гвардейская мотострелковая Севастопольская Краснознамённая бригада имени 60-летия СССР. Чуть позже — одна артиллерийская, две ракетные, одна зенитно-ракетная и одна разведывательная бригады и бригада управления, ряд отдельных полков и батальонов

К самому началу спецоперации (в феврале 2022 года) их экстренно дополнила 47-я гвардейская танковая Нижнеднепровская Краснознамённая, ордена Богдана Хмельницкого дивизия (Мулино Нижегородской области), развернутая на основе 6-й отдельной танковой бригады.

Летом нынешнего года в США были обнародованы сведения, что из состава 20-й общевойсковой армии в 1-ю танковую передается еще и 144-я гвардейская мотострелковая Ельнинская Краснознамённая, ордена Суворова дивизия.

«Цель этих соединений в том, чтобы прорвать оборону сил НАТО, развернуться и разнести всё на своём пути. Эти соединения могут проводить полномасштабные сухопутные операции быстро и качественно. В них много лет назад вдохнули новую жизнь, их снарядили новой техникой, поэтому они максимально настроены на победу», — так за океаном прокомментировал эти срочные преобразования в российских Вооруженных силах известный военный аналитик Скотт Риттер, бывший инспектор ООН по вооружениям.

И действительно: в результате очевидно почти пожарных организационно-штатных мероприятий, по подсчетам западных источников, в общей сложности в составе 1-й танковой сегодня до 800 танков. Во всяком случае, на бумаге это выглядело достаточно грозно. И, казалось, ничто не мешает этим могучим бронетанковым кулаком ударом откуда-нибудь из херсонских или запорожских степей почти мгновенно рассечь Украину надвое. Допустим, вдоль Днепра вплоть до Сум, Киева или Черкасс.

Если мы даже и не собирались этого делать, то к чему тогда вообще семь лет назад заморачивались с формированием несокрушимой танковой армии?

Еще более удивительно, что как раз эта армия в спецоперации на Украине принимает самое живейшее участие с самого февраля. Но не по единому замыслу, как несокрушимый ударный кулак. Она, насколько позволительно судить по не только нашим открытым источникам, как и прочие российские общевойсковые армии, раздергана на отдельные батальонно-тактические группы (БТГ), которые и без того ни на день не выходят из боя.

По странной иронии судьбы — в том числе и под Изюмом в Харьковской области. Где считанные дни назад сами заточенные на создание «котлов» для противника подразделения 1-й танковой армии едва унесли ноги, лишь в последний момент выскользнув из явно обозначившегося окружения куда менее многочисленными украинскими танковыми «клещами».

Почему так происходит? Надеюсь, в полной мере ответ знают хотя бы в российском Генштабе. Но нам, естественно, ни за что не расскажут. Ибо, надо полагать, — военная тайна.

Нам же остается лишь строить предположения на основе того, что по этому поводу просочилось в печать и в России, и за ее рубежами.

Так вот, если пойти по этому пути, то с большой доли вероятности выяснится, что наша танковая краса и гордость, несмотря на все ее якобы грозные для врага списки личного состава и боевой техники, ни к февралю, ни даже к сегодняшнему дню оказалась банально не готова действовать по своему главному предназначению.

И дело даже не в том, что лишь перед самым началом битвы ее экстренно «вылупившаяся» из отдельной мулинской бригады 47-я гвардейская танковая до первых залпов просто никак не могла успеть стать полноценной дивизией. Поскольку ее штабу некогда было даже провести хотя бы одно масштабное учение по боевому слаживанию.

Главная проблема в том, полагаю, что наша 1-я танковая армия в целом, увы, не избежала трудностей, с которыми до начала боевых действий на Украине сталкивались все Сухопутные войска Вооруженных сил России.

«Россия готовилась совсем не к той битве, которая сегодня идет на Украине», — так вкратце высказался о происходящем Майкл Кофман, ведущий научный сотрудник Центра новой американской безопасности в Вашингтоне.

Одна из главных проблем Москвы в военном строительстве, рассуждает Кофман, заключалась в том, что ввиду нарастания военной опасности в 2016 году Министерству обороны РФ было приказано резко увеличить в войсках развертывание потенциальных батальонных тактических групп. С 66 имевшихся в наличии тогда до 168 к 2021 году. При этом из-за снижения финансирования число контрактников в Вооруженных силах перестало расти еще на рубеже 2019−2020 годов.

Если конкретно: в середине 2010-х предполагалось, что в армии России к началу нового десятилетия будет 500 тысяч контрактников. Однако в реальности к началу битвы за Украину их численность оказалась примерно на 100 тысяч меньше. Что, между прочим, составляет не менее десятка полнокровных дивизий.

Причем, значительная часть новых профессиональных солдат отправлялась не в Сухопутные силы и даже не в ВДВ. А в другие рода войск, где из-за всевозможных надбавок возможности заработка оказались повыше. Например — на атомные и дизельные лодки, в экипажах которых, матросских и старшинских вакансий, как правило, не бывает.

В итоге, пишет Кофман, к началу нынешних событий на Украине Россия подошла с формально возросшей численностью боевых подразделений постоянной готовности в Сухопутных войсках, но с почти прежней численностью военнослужащих в полках и дивизиях. Некоторые полки могли выставить лишь одну батальонную группу вместо двух. В других случаях была снижена (иногда вдвое) численность самих групп — с 700−900 до 300−400 военнослужащих. Роты в некоторых случаях были сокращены со 100−110 человек до 70−75. Взводы — с 30 до 15.

В боевых машинах пехоты и в бронетранспортерах (которые по штату должны доставлять на поле боя до семи пехотинцев) был только собственно экипаж машины из двух военнослужащих. И вообще никого, кто в случае внезапного начала боестолкновения мог бы спешиться и занять оборону или развернуться цепь.

Таким образом, с точки зрения американского эксперта, в Российской армии было потеряно главное преимущество батальонных тактических групп — способность самостоятельно вести общевойсковой бой.

Какие уж тут глубокие наступательные операции на Украине, ради которых, по идее, только и стоило заранее создавать 1-ю гвардейскую танковую армию? Какие стремительные охваты крупных группировок противника с целью создания вокруг них плотных колец окружения?

Месяцами грызть глубокоэшелонированную и закатанную в бетон вражескую оборону, на голубом глазу утверждая, что все так и было задумано с самого начала — вот наш удел. Во всяком случае — пока. Пока Россия не взялась за дело всерьез, о чем не так давно заявил наш президент.

Остается запастись терпением и ждать, когда, наконец, наступит путинское «всерьез». Как бы тяжело такое ожидание ни давалось каждому из нас.