Андрей Бунич: Россия кризис переживет, Запад сам к нам потянется

Минэкономразвития разработало три сценария развития экономической ситуации в России до 2027 года — базовый, консервативный (средний) и стрессовый.

При негативном варианте цены на полезные ископаемые на мировом рынке заметно снизятся— так, нефть нефти марки Brent упадет с 77,5 (средняя цена в 2024 году) до 59,1 доллара за баррель. Это случится при замедлении темпов роста мировой экономики и, как следствие, неизбежного сокращения объемов товарного экспорта, в том числе энергоносителей.

В базовом сценарии средняя цена нефти составляет 65 долларов за баррель на протяжении прогнозного периода.

Курс рубля при негативном развитии событий составит в 2027-м 110,8 рублей за доллар (при базовом варианте 103,8 рубля), что непременно отразится на инфляции — в этом случае она составит 6% в 2024 году и 4,4% - в 2025-м (базовый вариант — 5,1% и 4% соответственно).

Все это обещает «более длительный период сохранения жестких денежно-кредитных условий и, соответственно, более низкой инвестиционной и потребительской активности». Иными словами, повышение ключевой ставки Банка России станет нормальным явлением, к которой будут прибегать капитаны отечественной экономики для обуздания инфляции.

Что касается номинального ВВП, то в пессимистическом сценарии его объем будет меньше, чем в базовом на 1,5 трлн рублей в 2024 году и на 5,6 трлн рублей в 2027-м. Это означает, что возможности государства по стимулированию внутреннего спроса в России существенно сократятся.

Скромнее будет и реальный рост экономики — 2,2% вместо 2,8%, указанного в базовом сценарии. В целом в течение 2025−2027 гг среднегодовые темпы роста будут на 0,7 процентных пункта меньше, чем обещает основной вариант.

Наличие неблагоприятного, или стресс-сценария в макроэкономических прогнозах — обычная практика, предусмотренная канонами подготовки таких документов, указал экономист, глава Союза предпринимателей и арендаторов России Андрей Бунич.

— Это не значит, что негативный вариант воспринимается как неизбежный — просто экономистам нужно понимать, каких показателей можно ожидать, если он гипотетически проявится.

У нас есть огромный потенциал развития, который неизбежно станет накладываться на текущую ситуацию. Фактически макроэкономический прогноз представляет собой своего рода фотографию с нынешней ситуации.

Скажем, последние два года мы адаптировались к происходящим изменениям. А в дальнейшем вполне можем предпринять ряд действий, которые ускорят экономический рост, вне зависимости от того, что будет происходить в мире.

То есть, траектория нашей экономики будет только на рост при определенных действиях.

«СП»: Малоподвижный вариант нам не грозит?

— Даже если рассматривать какую-то статику, то она все равно в нашу пользу, потому что темпы роста отечественной экономики постепенно опережают мировые, чего раньше никогда не было. То есть, даже при инерционном сценарии мы идем лучше, чем раньше. Может быть, не так быстро, как хотелось бы, но лучше.

Напомню, раньше мы мечтали, чтобы темпы роста у нас были на уровне среднемировых, а сейчас мы как минимум идем вровень с ними. И это при том, что еще не задействовали имеющийся потенциал.

«СП»: Насколько велика вероятность стресс-сценария?

— На мой взгляд, очень мала. Он возможен лишь в том случае, если правительство вообще ничего делать не будет, станет ждать у моря погоды. Но это, конечно, абсурдно из-за наличия имеющегося потенциала, который в любом случае будет реализован. Другой вопрос, как быстро это будет сделано.

«СП»: Согласно негативному сценарию, сильно упадут цены на нефть. Насколько это возможно?

— Это возможно только в силу острейшего экономического кризиса на Западе. Но даже если это произойдет, данный кризис не только не ударит по нам — он нам поможет.

Если повалится эта виртуальная финансовая пирамида, наши геополитические проблемы будут решены. Это снимет с нас огромное количество расходов.

Кроме того, отечественная экономика исключена из мировой финансовой системы по прихоти Запада, и долговой кризис по ней не сможет ударить. Это коснется только тех, кто вовлечен в эту систему, это их ценные бумаги рухнут в цене. Наши же ценные бумаги и без того занижены в пять-десять раз. Единственное, что нас коснется — изменение стоимости энергоресурсов, одного из направлений внешней торговли. Но и здесь нужно обращать внимание на всю номенклатуру товаров.

Если идет падение рынков и мировая экономика уходит в стагнацию, то цены на энергоносители упадут примерно вдвое, что для нас не критично. Но зато все позиции, что нам требуются по импорту, в частности, оборудование, рухнут в пять-десять раз.

Оборудование в условиях финансового кризиса дешевеет куда сильнее, чем ресурсы. Все, кто производят инвестиционные товары, в таких случаях падают первыми. А если оборудование не совсем новое — оно будет стоить просто копейки, условно говоря. И мы сможем купить практически все, что захотим.

«СП»: То есть, общий баланс окажется в нашу пользу?

— Во-первых, в случае неблагоприятного развития ситуации и мирового кризиса для нас улучшится геополитическая ситуация, тогда многие потенциальные экономические партнеры посмотрят на нас иначе, куда лучше, чем сейчас.

Во-вторых, произойдет перераспределение средств, что даст свой эффект. Наконец, в случае финансового обвала нам потребуется создавать независимую финансовую систему. Это позволит привлечь ресурсы и капитализировать свои предприятия.

«СП»: Смущает только, что минэкономики в своем прогнозе зациклено именно на нефтяных ценах как приоритете развития экономики.

— Это отражает текущий курс — ориентация на другие направления, в частности, на развитие производства, идет, но не так быстро, как следовало бы. Здесь министерство просто исходит из статус-кво. Изменения идут и они, конечно, дадут свой эффект в дальнейшем. Просто в текущем макроэкономическом прогнозе, включающем три указанных варианта, они пока не учтены.